Варвара Алексеева, вдова Андрея Алексеева, московского коммерсанта и близкого родственника московского градоначальника, дала денег на строительство современнейшей глазной больницы. Было это 100 лет назад, больнице позже дали имя великого офтальмолога Гельмгольца.
Знаменитому Московскому научно-исследовательскому институту глазных болезней им. Гельмгольца на самом деле исполнилось 100 лет 17 ноября. Но тогда шла плановая научная конференция, врачам было некогда, и праздновать решили в первых числах декабря.
Внешне о грядущих торжествах в институте напоминают лишь маленькие объявления, обращенные к сотрудникам. Их ждет выставка, концерт и научная конференция. Ко всем этим мероприятиям готовятся в промежутках между приемом пациентов. Вот и доктор Нероев, мобилизованный для общения с журналистами, общался с корреспондентом Ъ сразу после операции.
— Об истории рассказывать не буду, сами прочитаете,— сказал доктор и улыбнулся.— Давайте конкретные вопросы.
— Давайте. Как 100 лет назад лечили без лазеров, ультразвука и прочей электронной техники?
— Вообще-то я тогда не работал... Ну, внутриглазное давление лечили пиявками.
— Куда же их ставили?
— На виски. Но не очень хороший был метод. В слюне пиявок есть вещество, разжижающее кровь, последствия не всегда были хорошими.
— А еще что делали?
— Очки выписывали. И, конечно, пытались бороться с инфекционными заболеваниями. Это была огромная проблема. Вот вы слышали о такой болезни — трахома? Это, проще говоря, бельмо роговицы. Приводило к слепоте. Но в нашем институте с этим справились. Правда, лишь в 50-х годах.
Доктор наук Владимир Нероев считает, что по медицинским картам пациентов института можно изучать историю страны. Разруха и бедность начала века — инфекционные заболевания. Великая Отечественная война дала мощный толчок изучению военно-полевых травм. В мирное время здесь лечили травмы производственные и бытовые.
— А последние годы?
— Они характеризуются криминальными травмами. Очень много пациентов, пострадавших от газовых пистолетов и баллончиков — химический и термический ожог. Иногда пластиковые пыжи газовых патронов попадают в глаза... И Чечня — новый импульс к изучению военно-полевой травмы. У нас теперь специальный набор офтальмолога для работы в полевых условиях есть. Он уже прошел испытание в Чечне, хорошо себя зарекомендовал, но существует лишь в пяти экземплярах. Нет денег. Их не хватило и на производство изобретенных в институте лазерных очков. Знаете, какая главная перемена за 100 лет? Лечить мы стали лучше, а вот жертвователей таких, как Варвара Андреевна Алексеева, не стало.
За год в Институте Гельмгольца проходят лечение 196 тысяч человек.
БОРИС Ъ-КЛИН