Выставка "Greta Garbo: The mystery of style" в рамках Миланской триеннале была организована музеем Salvatore Ferragamo, что выглядит вполне логично, учитывая долгую историю отношений марки с великой Гарбо. Не менее логично было бы предположить, что выставка состоит исключительно из вещей самого Феррагамо, то есть преимущественно из обуви. Но музей Ferragamo продемонстрировал широту взглядов и удивительное великодушие. Обувь с логотипом Ferragamo составляет достойную, но далеко не самую внушительную часть экспозиции.
На самом деле выставка посвящена Грете Гарбо как иконе стиля, выражаясь дурным современным языком. В те годы ее назвали бы по-другому — законодательницей мод. Но пафосное "икона стиля", как ни странно, куда более точно отражает реальное положение дел. Гарбо не любила и не ценила моду, зато создала принципиально новую, революционную манеру одеваться, носить и сочетать вещи. То есть стиль. Вещи из личного гардероба Гарбо, сохранившиеся в семьях ее племянников, выстроены в столь стройный и логичный ряд, что складывается впечатление, будто выставку задумывали еще при жизни актрисы, а сейчас вещи лишь почистили и надели на манекены. Но, похоже, именно сама Гарбо была столь последовательна и логична в своих предпочтениях, столь верна своим принципам и столь независима от модной суеты, что выставка принадлежащих ей вещей выстроилась словно на одном дыхании.
То, что Гарбо, с ее андрогинной статью и ангельским лицом, стала новым типом женской красоты накануне 1930-х годов, что манекены в витринах американских универмагов походили на нее, как копии в музее восковых фигур, что женщины всего мира выщипывали брови в тонкую ниточку и удаляли зубы мудрости, чтобы прорисовать скулы, как у Гарбо,— все это давно и хорошо известно. А вот то, что эта странная шведка из бедной семьи, обнаруженная ее соотечественником режиссером Морицем Стиллером в шляпном отделе стокгольмского универмага, пошла наперекор всем мыслимым нормам хорошего вкуса и стала устанавливать свои правила игры и не где-нибудь, а в Голливуде, становится абсолютно очевидно как раз после миланской выставки. В своем новаторстве Гарбо, конечно, вторила Шанель, а точнее, шла с ней параллельными путями в одном направлении. Но к 20-м годам влияние Шанель еще не достигло Америки, так что Гарбо до всего дошла своим умом. Сама отправилась в магазин армейского обмундирования, чтобы купить куртки и комбинезоны. Сама додумалась заказывать брюки у мужского портного, впрочем, женские портные, вероятно, еще и не умели шить брюки. Она могла запросто надеть дешевую мужскую сорочку или армейскую фуфайку вместо шелковой блузки, а к ужину, где собирались дамы в вечерних платьях и бриллиантах, выходила в пижамных брюках и кашемировой водолазке, которую вообще считала универсально-уместной. Все это поначалу вызывало недоумение консервативных американок, но Гарбо была столь убедительно хороша в своих непривычных одеждах, что противостоять ее влиянию значило прослыть ретроградом. Сам Феррагамо вспоминал, что она была единственной из его звездных клиенток, кто позволял себе спорить с ним. Он пытался уговорить ее на высокий каблук, но она была тверда в своих убеждениях и нелюбви к каблукам. Она любила длинные пешие прогулки, для которых неизменно надевала плотные чулки в резинку и туфли, более всего походившие на мужские ботинки. Впрочем, и для более торжественных случаев она предпочитала устойчивый невысокий каблук. При росте метр семьдесят нога у нее была едва ли не 43-го размера, и при этом все современники вспоминали, как легко и грациозно она двигалась и в кадре, и в жизни.
На съемках фильма «Анна Кристи», 1930 год
На фотографиях молодая Гарбо в парусиновых туфлях на шнуровке и ее любимом плаще тренчкоте гуляет по пляжу. И это абсолютно современная картинка. Такую фотографию мог сделать американский Vogue и в 1985-м, и в 1998-м, и в 2010-м. И это ощущение странной, почти мистической современности вещей Гарбо — главное и самое сильное впечатление от выставки. Вечернее платье с асимметричными бантами из черной тафты выглядит произведением Ямамото, милые платья-сорочки из набивного хлопка и легкого шелка запросто могло бы висеть в бутике Marni, а платье из черного в бирюзовом витражном орнаменте шелка похоже на недавние коллекции Ван Нотена. Кронштейн с брюками достоин лучших универмагов мира — здесь есть широкие мужские брюки в полоску и мелкую клеточку, из серого спортивного трикотажа и хлопка в крупную сине-белую клетку. Любимые Гарбо тренчкоты выглядят даже менее классическими, чем их современные аналоги от Burberry, а чуть мешковатые двубортные пальто кажутся вышедшими из-под руки Альбера Эльбаза.
Считается, что все люди делятся на две группы. Тех, кто любит Марлен Дитрих, и тех, кто любит Грету Гарбо. И это едва ли не два враждующих клана. Несколько лет назад в Париже выставлялись вещи Дитрих. Это был набор громких имен и пропахшей нафталином одежды, считавшейся когда-то модной и красивой. В каталоге выставки Гарбо пометка "неизвестная мануфактура" встречается чаще прочих, но всю эту одежду хочется немедленно купить. Так что миланская выставка — это своеобразный вердикт "Гарбо навсегда".