Выставка скульптура
В галерее Гари Татинцяна открылась первая в России персональная выставка известного немецкого скульптора Стефана Балькенхоля. Деревянных человечков рассматривала АННА ТОЛСТОВА.
Стефана Балькенхоля в России не знают — его работы можно увидеть разве что в коллекции Екатерины и Владимира Семенихиных. В Германии же он знаменитость, его выставки прошли в самых крупных музеях, начиная с берлинской Национальной галереи, он гастролирует по всему миру, ни одна крупная ярмарка не обходится без его скульптуры, и многие города Европы украсились его остроумным "паблик-артом". Зальцбург, скажем, памятником рядовому меломану на постаменте в виде гигантского золотого шара Mozartkugel, конфеты, в которой удачно соединились два главных экспортных бренда Австрии — шоколад и Моцарт. А Гамбург — памятником любителю природы верхом на высоченном жирафе, установленным у входа в зоопарк Хагенбек.
Стефан Балькенхоль работает преимущественно с деревом и раскрашивает его самым натуралистическим образом, так что благодаря своей гиперреалистической форме и раскраске балькенхолевские человечки издали кажутся чуть ли не живыми, но если подойти поближе, видно, что обманка груба, а вся поверхность дерева — в намеренно не заглаженных засечках и заусенцах. На небольшой выставке у Гари Татинцяна представлены все виды пластики Балькенхоля: рельеф и круглая скульптура. Он занимается рельефом довольно редкого ныне типа: это койланаглиф — утопленное в плоскости дерева изображение с углубленным контуром и выпуклой моделировкой объемов, какие, только в камне, делали в Древнем Египте и Вавилоне. В рельефе выполнены главным образом портреты каких-то заурядных граждан в свитерках, кофточках и рубашках с галстуками, с виду офисных тружеников, чьи похожие на цветную фотографию парсуны вывешиваются этакими уорхоловскими иконостасами, как доска почета передовиков капиталистического производства. А еще Балькенхоль ваяет большие рельефные пейзажи с высокодуховными красивостями вроде храма Посейдона в Пестуме. Что же до круглой скульптуры, как маленьких статуэток, так и статуй в натуральную величину, то это раскрашенные фигуры мужчин и женщин, обыкновенных прохожих в потертых штанах, рубахах, джинсах, плащах и куртках, и даже когда изображена балерина в "лебединой" пачке — все равно она какая-то обыкновенная. Встречаются и несколько выпадающие из прозы обыденного вещи: огромная мужская голова, словно отрубленная у современного колосса, или большое изваяние обнаженной дамы с ангельскими крыльями за спиной — нечто в духе вендерсовского "Неба над Берлином". Впрочем, и голые ангелы, и храмы Пестума прекрасно вписываются в интеллектуальный горизонт "маленького человека", обывателя, которому и посвящено это на первый взгляд совсем не радикальное искусство.
Реалистическую до банальности пластику Стефана Балькенхоля можно принять за порождение "сурового стиля" восточногерманского образца, однако никакого отношения к гэдээровскому соцреализму скульптор не имеет. В конце 1970-х он учился в Высшей школе изобразительных искусств Гамбурга у Ульриха Рюкрима — самого строгого из всех немецких минималистов. И по закону отрицания отрицания обратился к самой что ни на есть фигуративности. Внешне его работы немного походили на изделия поп-арта: портретные иконостасы Энди Уорхола и умножающие реальность скульптурные инсталляции Джорджа Сигала. Однако никаких механических приемов копирования и тиражирования, даже элементарных слепков Балькенхоль не применяет: это именно что старинный ручной труд, старинная технология и старинный природный материал. Его искусство вообще постоянно апеллирует к немецкой старине в широком смысле — от традиции деревянной скульптуры эпохи Дюрера до традиции филистерского китча, особенно сильно расцветшего в эпоху бидермейера и Третьего рейха. После Освенцима игры с некоторыми старинными германскими традициями, конечно, не очень приветствуются, но у Балькенхоля есть оправдание: вместо героев на его пьедесталах рядовые "просто люди", изъятые из окружающей повседневности. На таком пьедестале может оказаться любой из нас — к нашим услугам всегда поистине виртуозный резец ваятеля. Ну а то, что балькенхолевский пьедестал вырублен из такого популярного в современном искусстве материала, как ирония, нисколько не вредит его успеху у просто зрителей и просто коллекционеров.