Вчера маленькие монстрации были в Москве и Петербурге, сегодня вроде бы будут в Белгороде, Новороссийске, в Пекине (в Пекине — понятно, что это просто люди из Новосибирска соберутся и куда-нибудь пойдут, но все равно звучит хорошо — монстрация в Пекине) — всего 14 городов. По самому Новосибирску расклеены (и милиционеры, конечно, их обдирают) стикеры монстрации со слоганом "Ты знаешь, что делать", совсем как перед маршами несогласных. Монстрация действительно была когда-то аполитичным карнавалом, но когда я сейчас спрашиваю Лоскутова о политике, он отвечает, что далек от "политики в парламентском смысле" — а кто у нас в России от такой политики не далек? На транспаранте, с которым Лоскутов и его друзья пойдут во главе монстрации, будет написано что-то вроде (когда мы вчера встречались, точной формулировки еще не было) "Если все с лозунгами будут ходить, то это уже анархия какая-то будет" — звучит так, будто Лоскутов все еще сопротивляется необходимости говорить о политике прямо, но как бы он ни сопротивлялся, прежний абсурд ради абсурда (какие там были лозунги на первых монстрациях? "Как жить?", "Пью четыре дня", "Таня, не плачь" и т.п.) уже не вернется никогда.
Ткань для этого транспаранта — восемь метров оранжевой ткани, — Лоскутов купил позавчера в магазине за 228 рублей, и такая цена приводит его в восторг не только потому, что 228 рублей — это дешево. 228 — это номер статьи УК РФ, по которой Лоскутов после прошлогодней монстрации месяц просидел в СИЗО — "Незаконное приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов". История была шумная; в марте, перед приговором (в итоге суд Лоскутова оштрафовал, а сам он продолжает настаивать, что марихуану ему подбросили, и собирается судиться дальше) Лоскутов произнес в суде речь, которую хочется цитировать большими цитатами ("Приговор, да и сам суд — это и невольное признание значимости того, что я делал и говорил. А в будущем моя реабилитация так же неизбежна, как и сегодняшнее осуждение", — ну и так далее), и теперь даже мне в этом блоге трудно рассказывать о Лоскутове без того восторга, который обязателен, если рассказываешь о герое.
Когда он сидел в СИЗО, сокамерник (ожидавший от 7 до 12 лет приговора за грабеж) все спрашивал его — Какой же ты художник? Ты же рисовать не умеешь, наверное, ты действительно наркоман. Такая идеальная биографическая подробность для лидера арт-группы "Бабушка после похорон", выросшей, между прочим, из арт-группы под названием Contemporary Art Terrorism (CAT) — хоть садись, оформляй эти названия в виде резюме и отправляй Марату Гельману. Правда, когда Лоскутов рассказывает о первых художественных опытах (десакрализация денег в знак протеста против войны в Ираке — нарядили скульптуры в парке в натовскую форму и забрасывали их монетками. Или, например, перформанс в Киеве на Майдане — художники, снимая друг друга на видео, как говорит Лоскутов, "дрочили на Майдан" — все-таки надеюсь, что это фигура речи), это вызывает некоторую неловкость, но, с другой стороны, сколько ему тогда лет было (сейчас Лоскутову 23)? Собственно, от террористического названия в пользу никого ни к чему не обязывающей "бабушки" члены группы отказались не только потому, что уехавший в Берлин член группы Макс Нерода писал оттуда, что распускает группу ("Это мы тебя распускаем, уехал — вот и молчи", — отвечал ему Лоскутов), но прежде всего потому, что, как поняли Лоскутов и его друзья по мере взросления, никакого арт-терроризма в их акциях не было, и название звучало слишком претенциозно. По-хорошему, не будь внимания властей к монстрациям и лично к Лоскутову, так бы он и работал видеооператором (а он им и работает) в информцентре Новосибирского технического университета, не вызывая никакого интереса ни у кого кроме коллег по арт-группе. Но индустрия производства биографий для наших рыжих в России работает бесперебойно, и поэтому через несколько часов мы с Лоскутовым пойдем на монстрацию, а потом я напишу здесь, чем все кончилось.