Сегодня в кинотеатре "Прага" состоится премьера нового фильма Роберта Земекиса (Robert Zemeckis) "Изгой" (Cast Away). Фильм этот совсем недавно вышел в Америке и совсем недавно покинул первое место в десятке кассовых хитов. А сыгравший в нем роль современного Робинзона Том Хэнкс (Tom Hanks) только что получил "Золотой глобус" и, стало быть, является весомым претендентом на "Оскар".
Действие картины начинается в России, в московском отделении американской почтовой службы Federal Express, где герой Хэнкса распекает нерадивых русских служащих. По этому поводу депутат Государственной думы Митрофанов, прищучивший фильм "Армагеддон", собирался разобраться и с картиной Земекиса — стоит ли вообще выпускать ее на наши экраны, коль скоро русские показаны в ней такими нетрудолюбивыми. На самом деле наши соотечественники, как и всегда в голливудских произведениях, представляются этакими мифическими персонажами сказочной страны, живущей по законам, недоступным прагматическому американскому менталитету. "Изгой" — это сказка о потерянном времени, точнее, о том, как жизнь учила героя менее тупому и утилитарному отношению к времени, которое потерять невозможно. И вполне логично начинать такую сказку в России, ибо мало где еще в мире люди живут с ощущением, что у них в запасе вечность.
В начале фильма герой Хэнкса уверен, что каждую секунду жизни надо максимально наполнять общественно полезными поступками. Он пытается внедрить в неторопливой России американское представление о том, что человек — хозяин своего времени, но судьба наказывает его за самонадеянность: вскоре самолет, на котором он перевозит посылки, терпит крушение над Тихим океаном. Катастрофа показана с ужасающим правдоподобием, и с этого момента перепуганный зритель намертво отождествляется с героем, выброшенным на тропический остров. Хотя никакой он, конечно, не герой, а довольно жалкий Форрест Гамп в крайней стадии растерянности. Вид у него, как у инженера Щукина, неожиданно оказавшегося голым на лестничной площадке. Наверное, он допускал возможность такого развития событий — но только теоретически. И вот он в нем, в этом анекдотическом, невероятном, кошмарном положении, абсолютно один, сколько ни бегай по берегу и ни кричи: "Есть тут кто-нибудь?"
Перевод названия несколько режет ухо — при слове "изгой" представляются какие-то отвергнутые обществом бомжи и прочие социальные отщепенцы. Герой же Хэнкса выброшен из жизни силами не социальными, а кармическими, замаскированными под природные. Родные, близкие и сослуживцы его не то чтобы изгнали, а просто поторопились вычеркнуть из списка живых, несмотря на то что труп найден не был, и символически похоронили гроб, в который каждый из них положил какой-нибудь хлам: кто мобильный телефон, а кто зубную щетку. Любимая девушка, не истоптав и пары башмаков, вышла замуж за зубного врача. Время-то уходит, надо торопиться жить, а не дожидаться без вести пропавших.
Проведя четыре года на необитаемом острове, герой смутно начинает догадываться, что был не хозяином времени, а его рабом. Теперь-то у него этого времени как грязи. Хочешь — кокосы собирай, хочешь — крабов лови, хочешь — огонь добывай трением. Поди плохо. Но все равно он не оставляет попыток доплыть до какого-нибудь случайного корабля, и одна из них удается. Многие критики, выходившие после пресс-просмотра, говорили: "Да ну, а я бы не поплыл обратно". Герой Хэнкса тоже бы не поплыл. Он просто наивно думал, что его где-то еще ждут, и никак не предполагал, что его похоронят заживо с такой достойной Federal Express молниеносностью. После чего в лучезарном финале он начнет новую жизнь с абсолютного нуля.
Зато на острове он приобрел опыт выживания и одного настоящего друга — волейбольный мяч фирмы Wilson, обладающий редкой способностью выслушивать собеседника. К сожалению, друга Вильсона герою пришлось предать — почти так же, как его самого предали недождавшиеся близкие. После отплытия с острова на плоту мяч смыло волной и унесло в океан. Затаив дыхание и сдерживая слезы, зрители следили, как герой мечется между плотом и мячом, понимая, что если доплывет до Вильсона, то обратно на плот уже вернуться не сможет. Инстинкт самосохранения, естественно, победил дружеские чувства.
Русский человек (во всяком случае, в кино) бросился бы за мячом и пошел бы ко дну вместе с ним. Но человек американский, хоть и привязался искренне к мячику, слишком хорошо понимает, что это всего лишь вещь, которую можно купить в магазине (что и делает герой в конце). Хотя более эффектно было бы, если б он все-таки встретился со старым мячом. Поехал бы, например, опять в Москву. Идет по улице, видит — русские лентяи в футбол играют среди рабочего дня. Присмотрелся: "Ба, да это же старик Вильсон!" Один из трех мячей, использовавшихся на съемках, между прочим, был продан на аукционе в Интернете за $18 400. Приятно представлять, что этот дикий, но размашистый поступок совершил человек, в котором взыграли русские гены.
ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА