85 лет назад главной новостью "Огонька" стал теракт в столице Болгарии, фактически обезглавивший всю военно-политическую элиту страны. Террористы из Болгарской компартии заложили бомбы в здании собора Святой Недели — главного православного храма Софии, где утром 16 апреля 1925 года шла торжественная панихида по генералу Георгиеву, убитому все теми же коммунистами. Главной целью теракта было уничтожение болгарского царя Бориса III, и только чудо спасло жизнь монарха — в самый последний момент он отменил посещение панихиды. Но коммунистов это все равно не остановило. Взрыв унес жизни 150 человек, еще 213 человек скончались в больницах от полученных ран. Возмездие последовало незамедлительно — уже через несколько часов София была наводнена тысячами полицейских и солдат, в стране было объявлено военное положение. Собственно, именно на такой поворот и рассчитывали организаторы теракта — по задумке, после введения военного положения в стране должны были вспыхнуть народное восстание и революция. Символично, что в тот же самый момент, когда в бедных кварталах Софии шли облавы, в Москве, на съезде Коминтерна, обсуждался "болгарский вопрос" и необходимость активизации мирового революционного движения. Впрочем, от терактов руководители Коминтерна поспешили откреститься. "Империалистические группы, пытаясь сговориться насчет единого фронта против Советского Союза, используют всякие комбинации, вплоть до мошеннических подделок типа софийского взрыва,— писал журнал.— Едва ли можно сомневаться в том, что вскоре организаторы кровавого заговора против собственных рабочих сбросят свои маски". Но революция в Болгарии провалилась, и вскоре все руководство БКП бежало в СССР. Правда, в страну победившей революции не вернулся главный исполнитель теракта в соборе — резидент Разведупра РККА Владимир Нестерович (Ярославский). Гибель невинных людей сильно повлияла на Ярославского, и он после провала революции сбежал в Германию. Реакция Москвы последовала незамедлительно: уже через два месяца агенты Коминтерна нашли Ярославского в Майнце и отравили его. Но об этом, разумеется, в советских журналах не было написано ни строчки.