Онемевшая в апреле российская делегация вновь получила право голоса на Парламентской ассамблее Совета Европы (ПАСЕ). Правда, пока только на три дня. Первая в этом году сессия ПАСЕ переадресовала вопрос о полномочиях российской делегации лорду Джадду и его политической комиссии, которая будет заседать в Страсбурге в четверг. Таким образом, вопрос о статусе России снова увязывается с Чечней и решение будет принято после голосования резолюции по Чечне. Однако у европейских парламентариев появился еще один, помимо чеченского, вопрос к России — по свободе слова.
Россияне получили право голоса по всем вопросам, кроме вопроса о собственных полномочиях. В соответствии с регламентом ПАСЕ такое решение возможно, если соответствующее предложение вносят десять делегатов из пяти стран. Инициаторов оказалось даже больше.
В тот момент, когда на начавшейся в понедельник сессии ПАСЕ решалось, будет ли Россия и дальше немой или сможет поговорить, часть и без того урезанной российской делегации (18 человек) выясняла в другом зале отношения с Евгением Киселевым, публично требовала от него указать сумму его доходов и категорически возражала против вынесения мусора из избы, имея в виду вопрос о свободе прессы в России.
Мусор из избы вместе с господином Киселевым на специальных слушаниях по свободе СМИ в России выносили присутствующие в Страсбурге Алексей Симонов (Фонд защиты гласности), Всеволод Богданов (Союз журналистов), Андрей Бабицкий (радио "Свобода"), а также — по телефону — Владимир Гусинский из Испании и журналист Григорий Пасько из России. Белой вороной в российской делегации оказался, как и следовало ожидать, чувашский губернатор Николай Федоров, поддержавший журналистов.
Дискуссия в комитете по культуре и образованию, организовавшем слушания (идея, скорее всего, лоббировалась представителями "Моста"), могла бы пройти живее и разнообразнее, если бы на сессию приехали приглашенные сюда министр по печати и информации Михаил Лесин и обозреватель ОРТ Михаил Леонтьев. Как сказал позднее в кулуарах бывший глава Литвы Витаутас Ландсбергис, отсутствие министра Лесина говорит о том, что он или игнорирует проблемы, которые беспокоят журналистов, или ему все равно, что по этому поводу думает Европа.
Вместо Михаила Лесина проблемой занялись депутат-аграрий Геннадий Чуркин и представитель "Российских регионов" Роберт Нигматулин. Первый напомнил европейцам, что во всем виноваты олигархи, которые разграбили страну и на эти деньги могут создать любые СМИ, а государство не в состоянии "содержать ни одной газетенки". Он также сообщил, что "страной теперь правит не Ельцин, а достаточно умный президент", который нуждается в поддержке, а сделать он ничего не может, потому что на него "тут же наваливаются СМИ". Тут Евгений Киселев в зале, а Григорий Пасько по телефону вспомнили, что стоило им наконец поддержать президентские предложения по изменению и дополнению Уголовно-процессуального кодекса (особенно в той его части, где санкция на арест закрепляется исключительно за судьями), как президент эти свои предложения отозвал (см. стр. 2).
Геннадий Чуркин потребовал, чтобы Евгений Киселев обнародовал свои доходы, но тот не стал этого делать. Ему неожиданно возразил один из западных депутатов, напомнивший, что и господин Лесин сам был и через "семью" (имеется в виду, видимо, семья министра Лесина) остается "владельцем компании, которая держит всю рекламу на российском общественном телевидении", так что "неприехавший господин Лесин — сам олигарх с доходами большими, чем даже у господина Киселева".
Господин Нигматулин, наоборот, счел, что все журналисты продажные, потому что получают очень низкую зарплату. Впрочем, врачи и учителя, напомнил он, получают еще меньше. Зато журналисты, в том числе и на НТВ, делают проплаченные сюжеты. Тут господин Киселев повысил голос и напомнил, что за это и в суд можно "прогуляться". Тема была продолжена в кулуарах в непарламентских выражениях на грани цитирования. "Е-мое",— сказал депутат Нигматулин в ответ на просьбу Евгения Киселева привести конкретные примеры "проплаченных" сюжетов, а также назвать, когда, кому и сколько заплатили.
С большим интересом, судя по количеству нацеленных на него камер, принимали в Страсбурге Андрея Бабицкого. Приглашения выступить на сессии ПАСЕ он получал и раньше, но был невыездным. Два месяца назад господин Бабицкий с семьей перебрался в Прагу, и проблемы с выездом отпали. Он не говорил о своей чеченской одиссее, но отметил, что никакого особого давления власти на российских журналистов и не понадобилось, чтобы они начали сами себя ограничивать и вводить самоцензуру. "Оказалось, что нескольких удачных примеров расправы властей с журналистами и СМИ достаточно, чтобы остальные построились".
Евгений Киселев выступил довольно грамотно, сделав акцент на конфликте "Медиа-Моста" с властью по поводу чеченской войны (эта тема особенно болезненно воспринимается в Страсбурге) и борьбы с коррупцией, в частности в лице арестованного в США Павла Бородина. Владимир Гусинский, слушавший все происходящее в зале по телефону и включавшийся в прямой эфир в отведенное ему время, вспомнил случай личного конфликта с властью. Тоже по поводу Чечни.
"Вы помните,— рассказал он,— когда вынесли ультиматум: всем покинуть Грозный или все будут уничтожены? А там помимо боевиков — 60-70 тысяч мирного населения, стариков. Я, наверное, занялся не свойственным мне делом — пытался дозвониться до Путина. Не смог. Тогда я встретился с министром внутренних дел Рушайло, которого знаю очень давно. Я сказал ему, что если это сделают, то это трагедия и позор и ему тогда надо уходить в отставку. Рушайло спросил: 'Ты хочешь, чтобы я передал это Путину?' Я сказал: 'Да, я считаю, что это военное преступление'. Потом Рушайло мне сказал: 'Я передал все Путину. И наверное, это был последний наш разговор'. Так и произошло".
Слушания по свободе прессы стали, без сомнения, самым интересным событием первого дня сессии ПАСЕ. Здесь было много парламентариев и много журналистов. Слушали внимательно и сдержанно, без аплодисментов. Задавали вопросы. Но самый интересный так и остался без ответа. Господин Ландсбергис на чистом русском языке сказал: "Но вопрос ведь вот в чем. Сможете ли вы убедить Запад, инвесторов, что соблюдение демократических норм в России сулит им те же дивиденды, что и сужение демократического пространства?" Судя по нынешним тенденциям, этот вопрос для России становится самым важным. Но выступающие его, видимо, не поняли.
НАТАЛИЯ Ъ-ГЕВОРКЯН, Страстбург