С урановым скандалом, который лихорадит Европу, решила разобраться Всемирная организация здравоохранения. Сегодня в столице Косово Приштине начинает работать специальная комиссия этой уважаемой организации. Свое расследование начал и находящийся в Косово специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ.
Начальник Центра общественной информации объединенных миротворческих сил Массимо Фогари (Massimo Fogari), лысоватый итальянский полковник с добрым лицом, на вопросы об обедненном уране отвечает умно. Он это делает по многу раз на дню и готов к любым неожиданностям.
Полковник говорит, что в НАТО обратили внимание на эту проблему еще в июне 1999 года. Все национальные бригады КФОР провели по этому поводу специальные расследования. Они дали негативные результаты. Обедненный уран не является причиной гибели людей.
— Но ведь именно в Италии и начался этот скандал. Выходит, вы, итальянцы, самые большие специалисты по этому вопросу. Если не уран, тогда в чем же дело?
— Точно! — подтверждает, широко улыбаясь, полковник Фогари.— Мы, итальянцы, очень пристально интересуемся этой проблемой. И наши исследования не выявили никаких заболеваний выше фонового уровня. То есть лейкемией в итальянском контингенте в Косово болеют так же, как и во всей Италии.
Но он все-таки обеспокоенно рассказывает, что итальянские военные заказали еще одно обследование своих людей и что результаты будут известны в марте.
— А до марта ваши люди будут, значит, нервничать?
— Я же не могу утешать их прогнозами,— отвечает полковник.— Если бы я этим занимался, то не сидел бы сейчас с вами, а выигрывал бы в футбольный тотализатор.
Его подчиненные громко смеются. Им очень нравится, как их шеф отвечает на непростые вопросы, и они дают ему это понять. Так держать, Массимо!
Полковник добавляет, что итальянский контингент, между прочим, расположен именно там, где НАТО в свое время наиболее интенсивно применяло боеприпасы с сердечниками из обедненного урана. Так что недавно в эти места даже прибыло специальное подразделение итальянской армии, которое занимается защитой от оружия массового поражения. И это подразделение уже приняло специальные меры безопасности.
— Какие?
Полковник колеблется, но приобретенная в работе с прессой привычка говорить все как есть берет верх.
— Они оградили места применения боеприпасов специальными ленточками. Кроме того, категорически рекомендовали не трогать неразорвавшиеся боеприпасы руками.
— Сколько, по вашим сведениям, итальянских военнослужащих умерло от лейкемии, господин полковник?
— Шесть или семь...
— По данным мировой печати, уже пятнадцать.
— Может быть, вы и правы, я должен уточнить. Но я надеюсь, что семь. Даже когда один человек умирает, это и так очень много,— немного растерянно добавляет полковник Фогари.— Вы согласны? И потом, в конце концов, все это произошло совсем недавно. Мы еще не знаем точного ответа на наши вопросы, я же вам говорил... Но дело не в обедненном уране, нет.
— А как вы думаете, в чем?
— Я расскажу вам, но не сейчас, в официальной беседе, а вечером, за бокалом вина.
Вечером за бокалом вина полковник рассказывает, что дело все, конечно, в предвыборной кампании, которая стартовала в Италии.
— Во время предвыборной кампании у нас возникают две темы: обедненный уран и коровье бешенство. Вам, русским, конечно, знакомы эти методы?
— Неужели все так просто?
— Дело и еще кое в чем, но об этом совсем уж не хотелось бы говорить.
— Может быть, в деньгах? У нас дело обычно еще и в деньгах.
— Конечно,— облегченно машет он обеими руками.— Военная страховка, очень большая пенсия на всю жизнь вдове или другим родственникам... Неужели вы раньше не поняли? Солдатские матери создали какой-то свой комитет, мучают министерство обороны запросами, дают пресс-конференции, а журналисты им потакают...
— Журналисты тоже, наверное, виноваты,— догадываюсь я, ведь догадаться уже совсем просто.
— Ну конечно!
Так я, наконец, понимаю полковника Массимо Фогари.
Понять бы еще, что тут все-таки с этим ураном.