Режиссер и художник спектакля ДМИТРИЙ ЧЕРНЯКОВ ответил на вопросы корреспондента Ъ РОМАНА Ъ-ДОЛЖАНСКОГО.
— Как молодой режиссер может попасть в Мариинку?
— Я четыре года хотел поставить эту оперу. Когда вдруг возникла и стала развиваться ситуация с Гергиевым и Мариинским, я воспринимал ее как волшебство. Это длилось почти год, Гергиев ничего не обещал, но очень хитро выпытывал у меня, как бы я хотел это сделать, будь у меня такая возможность. Я между тем готовился, думая, что работа в любом случае не пропадет. А в сентябре Гергиев увидел макет, и при его знаменитой занятости он часов шесть просидел со мной в макетной. После этого он авантюрно разгреб планы сезона, и через два месяца мы уже репетировали.
— Насколько удалось реализовать замысел?
— Гергиев говорил мне, что театра лучше Мариинского для воплощения "Китежа" нет. Так оно и есть, вероятно, все-таки за границей русскую оперу всегда ставят неполноценно. Но именно оттого, что это зимний Питер — светает в одиннадцать, а темнеет в три — я лез на стену от собственной рефлексии: вот у меня в руках самый совершенный русский театр, а у меня получается недостаточно терпко и страстно. Постановочная часть говорила мне, что я напридумывал на три спектакля и воплотить это технически в одном невозможно. Многое не осуществилось, но даже если получилась треть, то это уже целый спектакль.
— История "Китежа" на сцене всегда связана с поисками "святой Руси" и т. д. У вас всей этой сусальности нет напрочь. Не Питер ли дал отстранение?
— У нас есть сцена, действие которой происходит как бы в питерской среде, в типичном дворе-колодце. Но все-таки мне бы хотелось, чтобы спектакль воспринимался вне реальности, как замкнутый мир. А тем, кому не хватает сусальности, я рекомендую выйти из театра и посмотреть на подсвеченный Никольский собор.
— Вы отправились на озеро Светлый Яр, где по легенде находится Китеж. Что дала эта поездка?
— Она скорее отняла. Когда я утром вышел на берег озера, то понял, что разочарован: я ничего не почувствовал. А все, что я хотел выразить, осталось в Москве или в Питере, может быть, сложенным где-то среди театральных декораций.
— Вы предприняли попытку дизайнерско-режиссерской оперы, очень развитой в европейских театрах, но довольно необычной у нас. Насколько наши оперные оркестры и дирижеры готовы к тому, чтобы музыка становилась частью этого общего сценического дизайна?
— Что касается связи звука и картинки, то я ее сознательно разрушал. Вообще, мне кажется, что любая великая русская опера по-прежнему требует современного прочтения в России. По-настоящему это так и не сделано до сих пор. На Западе это делается неумело или просто вульгарно.