Вчерашнее утро было невероятно солнечным и звонким — в открытую форточку московской квартиры врывался свежий воздух вперемешку с трелями птиц. Дети переболели очередным гриппом.
После осмотра врача Федя получил разрешение на прогулки. Варя продолжает выздоравливать. Большая редкость — обычно дети синхронно заболевают и так же синхронно выздоравливают.
Убедить Федю пойти на прогулку без Вари оказалось непросто.
— Мама, ну как же без Вари? Я совершенно без нее не могу. Давай посидим и подождем, пока она выздоровеет.
Он выстоял против аргументов про качели и горку. Перспектива увидеть мусоровоз и поливальную машину его тоже в сложившихся условиях не заинтересовала.
— Мам, ну ты вот просто подумай. Ну-как-же-мы-пойдем-гулять-без-Вари? — каждое слово он проговаривал четко, делая ударение на каждый слог.
Я вдруг поняла. Как же без Вари? Мне стало ясно, что все это время я уговаривала сына совершить предательство.
Так получалось, что дети с самого рождения были совершенно неразлучны. Они оказывались порознь буквально несколько раз. Почти до двух лет мы иногда возили Варю в больницу — из-за особенностей российской системы здравоохранения приходилось ездить за четыреста километров от Москвы. И хотя мы выезжали ранним утром, домой удавалось возвращаться лишь поздним вечером. Федя в такие дни оставался дома с бабушкой или няней. Он просто сидел и ждал. Увлечь его чем-либо в такие дни было невероятно трудно: без Вари ему было тяжело. Он заглядывал во все комнаты. На прогулке оборачивался на проезжающие машины. Хватал телефон, когда раздавался звонок.
— Федь, пойдем, а? Нам же надо принести Варе лекарства, кое-что из продуктов. Кто же мне поможет, если не ты?
Он оглянулся. Убедился в том, что помочь действительно было некому.
Варя смотрела на нас, чуть наклонив голову.
— Мам, ну почему ты называешь его Федей? Говори — сынок. Он же твой сынок, да?
— Я не сынок, я просто Федя, мамин помощник,— сказав это, Федя обул ботинки и надел куртку.— Я готов.
Варя была права, но не могу я говорить "сынок". Не знаю, но вот не могу. Он сын. Федя.
На улице мы шли с ним за руку. Он почему-то молчал. Я не помню, чтобы мы с ним ходили гулять без Вари. Моя правая рука сжимала Федину ладошку, а левая — была свободна. Это казалось настолько дискомфортным, что я для верности взяла в эту руку телефон. Мы прошли через двор, свернули в переулок. Ни слова.
— Федь, ты почему молчишь?
— Я думаю.
Мы прошли квартал. Там были качели и горка. Еще одну улицу. По ней ехал мусоровоз. Пересекли сквер. Федя продолжал молчать, держа меня за руку. Он был крайне сосредоточен.
— Ты не хочешь передохнуть? Может, присядем на лавочку?
Мы сели. Вокруг лавочки были разбросаны крошки. Конечно, кружили голуби.
Вдруг он сказал:
— У меня есть семечки, мам. Давай их покормим?
Он улыбнулся.
Семечек была целая упаковка. Поэтому к нам слетелось несколько десятков голубей. Присоединилась девочка Маша с папой и Вита с бабушкой. Было весело.
Федя вдруг взял меня за руку.
— А как же Варя?
Мы оставили девчонкам, кажется, все семечки, которые не успели скормить голубям. Федя заторопился и с новыми подругами мы попрощались.
В магазине Федя забрал у меня тележку. На кассе сам сложил все в пакет. Забрал сдачу. Сам донес пакет до дома.
На обратном пути он задержался возле качелей.
— Мы тут всегда катаемся вместе с Варей, да?
Самым естественным было спросить — "хочешь"? Я не удержалась.
— Нет, пойдем, нас Варя ждет, мам.
Он открыл подъездную дверь. Поднялся по ступенькам. Постучался в квартиру.
— Варюшка! Смотри, что я тебе принес! Тут печенье, творожок и ягоды. У тебя еще есть температура? Ну-ка, покажи.
Он поцеловал ее в лоб. Открыл пакет, достал печенье и протянул сестре.
— Не переживай, мы ничего не делали, только вот голубей покормили.
В доказательство он протянул Варе ладошку.
В ней было две семечки.