музей гастроли
В выставочном комплексе "Эрмитаж-Амстердам" открылась выставка "От Матисса до Малевича. Пионеры модернизма из Эрмитажа". 76 полотен и скульптур из бывших собраний Щукина и Морозова сами по себе способны поднять реноме музея и сделать кассу. А когда в Амстердам из Петербурга привезли "Танец" Матисса, выставка приобрела совсем уж триумфальное звучание. За переездом шедевра и трансформацией выставки наблюдала Кира ДОЛИНИНА.
В Амстердаме, богатом из искусства XIX-XX веков на Ван Гога, Гогена, Малевича, экспрессионистов, но насчитывающем едва-едва десяток полотен фовистов и кубистов, эрмитажный десант — удар под дых. Собственно, на это и был расчет организаторов выставки: открытый в июне прошлого года огромный комплекс "Эрмитаж-Амстердам" (до этого пять лет работал только один флигель), в самом центре города, в одном из самых знаменитых зданий Амстердама, должен утвердиться в новом статусе "большого музея".
Первая выставка, "Русский двор", рассказывала не знавшим имперского шика протестантам о бально-военной роскоши Российской империи. Для второй выставки мудрствовать не пришлось — привезли абсолютные шедевры. "Красная комната" Матисса, "Любительница абсента" и кубистические дамы Пикассо, "Городок" Вламинка, портреты Ван Донгена, деревья и одинокие люди Дерена, рондо Руо, порты Марке, ранние композиции Кандинского и Явленского и даже "Черный квадрат" Малевича. Даже на своих привычных местах, на третьем этаже Зимнего дворца, они производят фантастическое впечатление, а уж для тех, кто видит это все первый раз... Им все равно, что полотна разделены по размеру и выигрывают те, что побольше, маленькие же втиснуты в микроскопические по сравнению с силой света, заложенной в этой живописи, кабинеты. Им все равно, что какие-то композиции потеряли свои оставшиеся в Петербурге пары, что где-то привычным к большим окнам полотнам не хватает освещения, а зрителям — пространства для обзора. "Мы чувствовали себя как маленькие дети, жадно уставившиеся в картинку с экзотическим десертом, который наши родители-кальвинисты не разрешали нам есть" — так описывает свои впечатления Хенк ван Ос — куратор выставки с голландской стороны. Про этот-то соблазн галльского жизнелюбия он и сделал выставку.
Несмотря на такое изобилие, выставка как художественное событие никак не дотягивала до какой-либо внятной исторической концепции. То, что модернизм можно отсчитывать от любой произвольно взятой точки — хоть от Сезанна, хоть от экспрессионистов,— готовы засвидетельствовать сотни уже написанных книг. Фовизм как начальная точка на этой системе координат тоже возможен. Однако эта точка и опасна, если воспринимать модернизм как отказ от традиции и деконструктивное начало. С этой точки зрения практически вся эта выставка ровно о другом: о традиции и об искусстве созидания. Помочь уплывающей концепции оказалась в силах всего одна картина. Но этой картиной оказалось одно из главных полотен европейского искусства ХХ века — "Танец" Анри Матисса (1910).
То, что "Танец" появится в Амстердаме, держалось в секрете. Его нет в каталоге выставки, нет на афишах, его приезд отдельно оформляли, отдельно спонсировали, отдельно рекламировали. Для комплекса "Эрмитаж-Амстердам" это был мощный PR-ход — огромное полотно (2,6х3,9 м) страховой стоимостью сильно больше $100 млн везли на специальном самолете, встречали в Амстердаме и вешали на стену под прицелом телекамер и аплодисменты почетных гостей. То, что во всей этой суматохе голландцы забыли измерить свои дверные проемы и после многих сомнительных с точки зрения правил хранения манипуляций задели-таки рамой с бесценным холстом свой низкий потолок, хозяевами забудется.
А вот зрители получили потрясающий подарок. И те, кто увидит во внезапно появившемся в Амстердаме на месяц "Танце" еще один источник le bonheur de vivre, и те, кто прочитает историю раннего модернизма как прямую линию от солнечного декоративного упрощения форм и цвета в "Танце" к сумрачной пустоте "Черного квадрата". Линия не самая веселая, но историческая логика в ней есть. Амстердаму, в XVII веке умевшему радоваться вещному миру, как никто другой, но шагнувшему в своих коллекциях от Ван Гога прямо во мрак русского супрематизма и немецкого экспрессионизма, такая история не может не понравиться.