"А разве обязательно нужна в фильме мораль?"
На экраны выходит фильм Никиты Михалкова "Утомленные солнцем-2. Предстояние". Незадолго до премьеры режиссер предстал перед корреспондентом "Власти" Юрием Яроцким.
"Любовь мне мораль заменяет"
У первой части "Утомленных солнцем" был законченный финал: прежняя жизнь героев заканчивалась и вместо нее начинался слепой ужас. На этом можно было эффектно остановиться. Почему решили снять сиквел, а не отдельный фильм про войну с новыми героями?
Это совсем другой фильм. Мы постарались сделать, чтобы просмотр второй части никак не зависел от просмотра первой. Потому что тем, кто сейчас пойдет в кино, тогда было по два года. Рассчитывать на то, что за это время они ее посмотрели, запомнили, прочувствовали, ощутили, нет смысла. Еще мне интересно рассматривать противодействие двух таких разных людей, как Котов и Митя. И это противодействие мне было интересно схлестнуть на фоне огромной войны. А у тех, кто видел первую картину, должен быть особый интерес — увидеть как раз то, о чем вы говорите.
То есть вы снимали "Утомленных солнцем-2" в основном для 16-летних, для тех, кто не видел первой части? А в названии при этом цифра "2"?
Конечно. Это бренд, это "Оскар", это лучший иностранный фильм "Утомленные солнцем". Он на слуху: так ли, сяк ли, в интернет залезли и нашли.
Есть ли у вас какие-то прогнозы по поводу того, как примут фильм в Канне?
Никаких прогнозов. Честно говоря, Канн больше нужен нашим французским прокатчикам, которые еще и имеют права на мировой прокат. Им нужно там засветить картину. А я свое в Канне уже отстрадал, четыре раза там был.
«Я и “Оскар” себе как-то там пролоббировал, и венецианский “Лев” не настоящий, а так, херня какая-то, вынесли, дали, чтобы не вонял,— меня это все мало волнует»
Говорят, что вы приложили некоторые лоббистские усилия, чтобы именно ваш фильм представлял там Россию. Это правда?
Если считать лоббистскими возможностями то, что во Франции меня знают лучше, чем кого бы то ни было из наших режиссеров, то это может быть правдой. Но специально я, разумеется, ничего не делал. Во Франции с успехом прошла ретроспектива моих картин, состоялась премьера "12", я читал мастер-класс при полном зале. И если после всего этого выходит новая картина этого режиссера и ее берут в Канн... Ну, как говорится, полжизни работаешь на имя, полжизни имя работает на тебя. А все эти разговоры — я и "Оскар" себе как-то там пролоббировал, и венецианский "Лев" не настоящий, а так, херня какая-то, вынесли, дали, чтобы не вонял,— меня это все мало волнует.
Я переформулирую вопрос. Считаете ли вы, что из всех наших фильмов, снятых за отчетный период, именно у вашего самые большие шансы победить?
Я вообще никогда в жизни не думал о том, какое на кого может произвести впечатление моя картина. Считаю ли я, что наша картина самая достойная для Канна? Избави Бог. Но мне кажется, что в ту политическую и художественную программу, которая выставляется на этом конкретном фестивале, мой фильм может вписаться вполне естественно.
Сейчас о Второй мировой часто говорят так: не так уж важно, кто прав, кто виноват: среди тех, кто принимал решения, виноваты все. Меня удивило, что фильм во многом этой точке зрения соответствует, что его мораль далеко не очевидна. Вы с этим согласны?
А разве обязательно нужна в фильме мораль? Мне кажется, важна не мораль, а любовь: люблю я своих героев или нет. А я их люблю, и любовь мне мораль заменяет. Вложить в фильм мораль и заставить вас прийти к такому же выводу — это менее интересно. Я рассказываю вам историю о том, как люди, думая, что они могут отлежаться и отсидеться, не ведают, что на самом деле наступает момент, когда их всех вдруг живьем сжигают. И кто виноват? Вопрос на самом деле в том, где Бог на войне.
Почему один остается жив, а пятерых рядом накрыло? Почему мальчика с 52 ранениями выхаживали, вылечили, обмундировали, а на глазах у всего госпиталя в него снаряд-дурак прилетел? Почему лейтенант бежит в атаку, в него три минометных осколка, и один пряжку срезал, второй — каблук, третий — звездочку с пилотки и ни царапины? Здесь дело в отстраненности взгляда.
Меня еще интересует, через что проходит человек, чтобы выжить, и какой ценой ему это выживание дается, какие испытания ему посылаются.
Правильно я понимаю, что вторая часть совсем не похожа на первую?
Это совершенно разные картины. Первая — такая фреска, житие, разные эпизоды, в разные годы, с флешбэками. Вторая — линейная, восемь дней 1943 года, которые пролетают стремительно. Такая смесь "Неуловимых мстителей" и "Санта-Барбары".
Последний нашумевший фильм про войну — "Бесславные ублюдки" Тарантино. Мне кажется, ваш на него чем-то похож. Что вы о нем думаете?
Тарантино — замечательный, талантливый провокатор, я его люблю. Но его взгляд на войну совсем другой, как у человека, в стране которого войны не было. Все было — и гробы приходили, и другие несчастья были. Но это война другого качества: никто не спит в твоей кровати, никто не ест твою еду, никто не требует, чтобы ему чистили сапоги. Для него эта война — претекст, прецедент для разговора, он точно так же мог бы снять про англо-бурскую войну, про войну во Вьетнаме. Там нет его отношения к войне, есть веселое построение, странное, тарантиновское. Но у него нет генетической памяти, а у нас есть. Картина "Пять вечеров" кончается фразой "Лишь бы не было войны". И это была самая популярная фраза в 1950-1960-х годах. Потом над ней смеяться стали. Галич пел: "Лишь бы не было войны", но тогда действительно был страх. Все руководство страны сосуществовало с народом, потому что все прошли войну, пока не пришло новое поколение. Это очень важное трагическое объединяющее начало. Об одном остается жалеть: чтобы объединиться, нам нужно залезть в кровавое говно и потом из него вылезать.
«Как председатель общественного совета Министерства обороны, я на спецсигнал имею право»
"Если б я хотел, давно бы мог стать депутатом, сенатором, министром"
Есть ли перспективы у инициативы создать альтернативный союз кинематографистов?
К сожалению, это акция людей, которые ни к чему не относятся серьезно, хотя и кричат громко. Вот, например, интересно, что подписавший это письмо Герман думает про последние фильмы Рязанова? А что думает Смирнов про актерские способности Садальского? И вот эти люди стали плечом к плечу. Я не вижу там ничего серьезного. Хотите создать свой союз аж из 86 человек — замечательно! Кто вам мешает? Объединение на основе нелюбви к кому-либо или чему-либо бесперспективно. Вы разрушите то, что вместе не любите, а потом выяснится, что сами вы любите самые разные вещи.
Еще вопрос о Фонде поддержки кинематографии. Его создавали в основном по финансовым соображениям, но при этом были взяты и некоторые творческие обязательства. Есть уже проекты, которые попадали бы в категорию "социально значимые фильмы"?
Придумалась идея, что деньги будут розданы некоторому количеству мейджоров, которые какими-то своими трудовыми успехами доказали, что могут снимать кино. И за полученные деньги они будут отвечать качеством продукции. Не идеологическим качеством, а просто качеством.
Как измерить это качество? Объемами сборов?
Нет, кино должно быть доведено до конца, и его должно быть интересно посмотреть какому-то зрителю.
Но должны быть какие-то четкие критерии. Хорошие сборы, хорошая критика или положительное мнение о фильме.
Вот фильм "12" к какой категории, по-вашему, относится?
Мне кажется, к категории "хорошие сборы".
Значит, вот вам пример: фильм "12". Я не вижу необходимости прослеживать в этом идеологическое давление. Далее мы говорим о портфеле. Вот у меня сейчас в компании "Три Тэ" в производстве находится "Шпионский роман" Акунина, идет подготовка к "Харламову", фильму о хоккеисте. И если Бог даст, моя картина — либо "Солнечный удар" Бунина, либо "Жизнь и гибель Александра Грибоедова". Ни одну из этих картин нельзя снять за те $8 млн, которые мы получаем. То есть 30% дает государство и 70% мы должны искать у инвесторов. Если через три года что-то не выходит или продукция оказывается некачественной, мы из фонда уходим и приходят другие.
Рассказывают, что вы были недовольны назначением Сергея Толстикова на пост главы фонда. Это правда?
Нет! Писали, что я в обморок из-за этого упал,— все это чистый бред. На заборе написано "х...", а там дрова. Я не хочу быть чиновником, не хочу разбирать, кому что давать. Писали, что я в суд на блогеров подаю. Мало ли что писали! А уж коли меня называли барином, то я отвечу старинной шуткой: "Мужик на барина сердился, а барин и не знал". Если б я хотел, давно бы мог стать и депутатом Думы, и сенатором, и, может, даже министром культуры — если бы я хотел власти распределять что-то. А ничего хуже, чем распределять, нету, потому что никогда не будут довольны. А что еще слышно?
Еще в рамках кампании по борьбе с мигалками вроде как сфотографировали ваш джип, выезжающий поперек потока на Садовое кольцо.
И что?
Вы ведь не попадаете в категорию людей, которым положены мигалки?
Во-первых, был ли это я? А во-вторых, как председатель общественного совета Министерства обороны, я на спецсигнал имею право. И машина эта принадлежит Министерству обороны. Важно другое. Если ты имеешь право нарушать, ты обязан обеспечить безопасность, для этого и существует спецсигнал. По сегодняшней езде выполнять без них даже 40% из того, чем мне приходится заниматься, просто невозможно. Я никогда не пользуюсь этой привилегией просто так, не вожу с мигалками блядей, не вожу на рынок дыни продавать. Конечно, бывают разные безобразия, но для всех людей, которые садятся за руль, существуют правила, которые должны выполняться. А по правилам водитель, который видит за собой машину со спецсигналом, должен принять вправо, чтобы машина не выехала на встречную полосу. Но выполнять это правило многие почему-то считают для себя оскорбительным.