Автор "Пира" ВЛАДИМИР СОРОКИН ответил на вопросы корреспондента Ъ ЛИЗЫ Ъ-НОВИКОВОЙ под картошку с селедкой и солеными огурцами.
— Читатели ждали "Пира" еще в прошлом году...
— Учитывая, что книга посвящена еде, видимо, что-то произошло с перистальтикой издательства, и выход задержался на пять месяцев; я ждал ее в сентябре, а вышла она на Рождество. Такое бывает и не по вине издательства, автор должен быть готов к подобным запорам.
— "Пир" состоит из тринадцати новелл — какова история их создания?
— Вся книга была написана мною в Токио за последний год. Я давно хотел написать книгу о еде, все как-то подбирался к этой теме. Япония стимулировала меня тем, что ее кухня ни на что не похожа. Возможно, отстранение от европейской кухни вызвало у меня гастрономические галлюцинации, которые и оформились в книге.
В названии "Пир" есть двойной смысл. "Пир" — это разговор. Ведь что такое еда? Это язык народа, язык коммуникации: китайская кухня — китайский язык, русская — русский. Через кухню можно узнать страну.
— Нетрудно заметить в новом тексте множество отсылок к вашим прошлым произведениям. "Пир" — явно итоговая книга. Что дальше?
— Каждая книга — завершение определенного периода. Эта — завершение разговора о еде, завершение выделения слюны. Сейчас я занимаюсь кино. Недавно были запущены два фильма по моим сценариям: "Копейка" режиссера Ивана Дыховичного и "Четыре" Ильи Хржановского.
— Одной из ваших главных тем была эпоха тоталитаризма. Как писателю Сорокину новая реальность?
— Метафизика этого места никуда не девается. Оппозиция государство--человек железна. Только формы становятся более гротескными. Если раньше государство, поедая человека физически, пропускало его через мясорубку идеологии, то сейчас эта мясорубка экономическая.
— Что интересного вы прочли за последний год?
— Много разного, но сильного удивления ничего не вызвало. Пожалуй, разве лихо написанный роман Михаила Иванова "Банан" вызвал щемящее чувство тоски по семидесятым.
— Ваши пожелания первым читателям?
— Приятного аппетита!