Завершился фестиваль "Берлин в Москве. Мир без границ". О последних музыкально-театральных событиях Ъ расскажет в завтрашнем номере. Ранее закончилась программа "Московские писатели представляют своих берлинских коллег". В течение десяти дней фойе театра имени Моссовета на пару часов превращалось в литературное кафе, где ежедневно меняющиеся герои выступали перед практически неизменным составом завсегдатаев-слушателей. Среди последних оказалась и корреспондент Ъ ЕЛЕНА Ъ-ЧЕРЕМНЫХ.
Итогом экскурсий по литературному пространству "Берлина в Москве" стало, помимо налаживания деловых и дружеских связей, сознание исторического сходства и жалость к немецким гостям, накануне финального сэйшна покинувшим русскую столицу. Идея русско-немецких чтений, впервые реализованная в сентябре 1992 года, выросла в мае 1996-го в специальный раздел фестивальной программы. Назвав его "Литературным кафе", кураторы — Гете-институт и берлинский "Литературный коллоквиум" — объединили случайность, руководившую подбором русско-немецкой пары писателей (представляющего и представляемого), с закономерностью общего социального контекста.
Немецкие гости, при всей спонтанности их выбора, предстали блоком, крепко спаянным по признаку диссидентски-оппозиционного отношения к культуре бывшей ГДР. Примерно то же можно сказать и о русских участниках, объединенных членством в ПЕН-центре. Имя Андрея Битова, значившееся на первой позиции в списке писателей-хозяев, призвано было придать мероприятию авторитетный статус.
Жанр чтений, объединяющий приятное с полезным, майская зелень, заглядывающая в окна из сада "Аквариум", золотые рыбки, белые лягушки и экзотические водоросли в аквариуме, на фоне которого восседали участники, — все это располагало скорее к непосредственному общению, нежели к погружению в замкнутое пространство берлинского андерграунда.
В случаях же, когда на гостевом столике появлялся русский национальный напиток, литераторы трансформировали писательский дар в мастерство рассказчиков. Чего стоило, например, воспоминание Виктора Ерофеева о знакомстве с Тильманом Шпенглером, случившимся в Эдинбурге в доме очень богатой дамы: немец представил хозяйке неизвестного ему русского в качестве Пушкина; хозяйка, любезно ответив "слышала, слышала", определила обоих за стол победнее.
Но читались и тексты. Следуя букве немецкой дисциплины, слушатели кафе самоотверженно знакомились со стилистикой дважды (в оригинале и переводе) читаемых произведений. Известным испытанием для восприятия на слух стал, например, фрагмент из романа Кати Ланге-Мюллер (ее представлял Андрей Битов) "Слишком ранняя любовь к животным", избравшей для чтений в Москве (в ущерб художественности, в пользу актуальности) эпизод с воровством. Силы слушателей слегка поддерживала легкость обхождения молодых авторов с темой смерти как неотъемлемой части современной поэзии. Владимир Сорокин представлял Дурса Грюнбайна с его "народной эпиграммой", выросшей из газетных некрологов, остроумно дополненных выдуманными обстоятельствами летальных исходов. Другой день был наполнен по-брехтовски экспрессивными коллажами Берта Папенфуса-Горека, после чего по-настоящему жизненно звучала "Шестнадцатая азбука оглашенных" его партнера Дмитрия Александровича Пригова, соединившего концептуально-авангардный словарь с высоким искусством псалмодии. Лев Рубинштейн доставил публике удовольствие своей приверженностью теории авторского исполнения текстов, хотя и нарушил ее сам же, продекламировав по-русски своего избранника — будущего директора Гете-института, поэта Иоахима Сарториуса. Герои последнего дня — Геннадий Айги и Оскар Пастиор (хлебниковец, концептуалист, автор экуменической модели языка, складывающегося из пестрого комплекта языков с привлечением лагерного русского) — противопоставили "социализированной" поэзии "легкую философию языка", обретающую "свободу слова" внутри самого слова и его составляющих.
Последняя чашка кофе подействовала укрепляюще. Хорошо, что Берлин побывал в Москве, что пристальное внимание писателей-архивариусов спасает приметы времени от гибели, что в культурном пространстве двух городов не раз еще пересекутся пути стипендиатов и лауреатов (одни будут пребывать в счастье от ненавязчивого общения с Западом, как это случилось с Валерией Нарбиковой, другие, подобно Инго Шульце, с придирчивостью студента-фольклориста продолжат свои "Авантюрные записки"). Главное в том, что рецептурный состав приготовленного специалистами "Литературного кафе" русско-немецкого варева давно уже запатентован и любые добавки в него излишни.