Алексей Попогребский ответил на вопросы Лидии Масловой.
У тебя в прошлом фильме, "Простые вещи", фамилия доктора, которого играл Сергей Пускепалис, была Маслов. Как же вышло, что в новом фильме ни одного Маслова нет?
Я на самом деле ровно два месяца назад выяснил, докуда Маслов докатился: оказывается, лечащий врач Чехова, который, видимо, и довел его до смерти, был Маслов. Более того, главный врач Чукотки имеет фамилию Маслов. Так что Маслов, он кругом.
А в "Этим летом" у героев фамилии говорящие? Обозначают что-то?
Гулыбин, ну он похож на большой камень, глыбообразный такой. Часть пейзажа.
А молодой герой?
Павел Данилов? Это не говорящая как раз фамилия.
Про него действительно трудно сказать что-то определенное.
Про него можно сказать, что он просто один из нас.
То есть ты бы на его месте так же поступил? Тоже выкинул бы чужую радиограмму?
Конечно.
А какая мотивация этого поступка?
Я как психолог могу сказать, что все мотивации — это фикция.
Это тебя на психфаке научили?
Нет, на психфаке учат другому. Но чем больше ты узнаешь, тем больше понимаешь, что ни фига не понятно. И то, что мы имеем в кино, якобы психологию, это все fake. В жизни такого нет. И в моем следующем фильме будет еще меньше так называемых киношных психомотиваций.
То есть он будет еще более минималистским?
Нет, он будет гораздо более опулентным, как выражается Константин Мурзенко.
Я слово "корпулентный" знаю, а "опулентный" — нет.
Опулентный — это богатый по фактуре.
Ну вот лично мне хотелось бы действительно уже чего-то более опулентного, потому что мне скучно, когда в фильмах, как в "Этим летом", так мало чего происходит. И все эти потрясающей красоты пейзажи, по-моему, удобный способ замаскировать какие-то дыры и недостатки в драматургии или актерской игре. Природа никогда не подведет: поставил длинный план заката или восхода в нужный момент — и зритель, залюбовавшись, забывает все свои идиотские вопросы по логике и мотивациям.
Жизнь строится не по тем законам, по которым строится так называемая психология в кино. И в жизни дыры зияют гораздо большие, чем в кино. Многим зрителям кажется, что в моем фильме есть дыры, но он живет по своим законам, и я подписываюсь под каждым его моментом, под каждой его склейкой и под любой, может быть, даже пунктирной линией персонажа. Следующий фильм будет не пунктирным, а скорее "точка-тире, точка-тире". Для меня сейчас самый главный фильм — это "За наших любимых" Мориса Пиала. Его мало кто у нас смотрел, а мне он просто снес башню, уже после "Простых вещей". Это 1983 год, первая роль Сандрин Боннер. Это дико круто, когда перед тобой персонажи очень жизненные, мощные, витальные, и в какой-то момент вдруг — раз, будто какой-то кусок времени выбросили, и ты не знаешь даже какой, и они уже совершенно другие. И это зачаровывает, потому что ты людей в жизни именно так воспринимаешь. Вот я когда тебя последний раз видел, я даже не помню когда, но, видимо, я был без бороды, а теперь у меня есть борода, потому что на Чукотке было негде бриться и нечем. Это теперь мой талисман, и после премьеры, когда я доведу фильм до проката, я ее сбрею. Суть в том, что мы видим людей пунктирно. Но сам факт того, что это реальность, мы не подвергаем сомнению. В кино мы можем это подвергать сомнению, потому что там указан автор сценария Попогребский, который что-то напортачил. А подозревать, что сама жизнь что-то напортачила, мы не привыкли.
Ну да, у жизни-то как бы нет автора, которому можно было бы предъявить за нелогичность и бессвязность, что вот, мол, бороду себе отрастил, а в сюжете дыр натыкал...
Дырнатыкал — это такая ассирийская фамилия, я ее в следующий фильм обязательно вставлю.