Схватки политиков, домогающихся поста президента РФ, отвлекают внимание общественности от не менее поучительных баталий вокруг поста санкт-петербургского губернатора. Борьба ведется между нынешним мэром Собчаком и пригретым им на груди вице-мэром Владимиром Яковлевым, причем последний вдохновляется строками гр. А. К. Толстого "Тут едоку стал и даже горше перца // Злодея вид. Добра за зло испорченное сердце // — Ах! — не простит. // Он окунул со злобою безбожной // Кинжал свой в яд // И, к Деларю подкравшись осторожно, // Хвать друга в зад". Желая уверить ленинградцев, что тираноборческие удары кинжалом по Собчаку вызывают гражданственное восхищение у многих знаменитых людей, Яковлев объявил, что в тираноборстве его поддерживают ваучеризатор Чубайс, поэт Окуджава, режиссер Захаров и артистка Быстрицкая. В пику Собчаку, кичащемуся своей приближенностью к вел. кн. Леониде Георгиевне, вел. кн. Марии Владимировне и наследнику Гоги, Яковлев объявил себя любимцем аристократов духа. Затем, однако, выяснилось, что о любви к себе сказанных лиц Яковлев узнал чисто интуитивным образом, отчего мнимые яковлевские поклонники выступили с опровержениями. Чубайс возразил: "Мне трудно говорить о демократических взглядах г. Яковлева, когда я вижу на первой странице красно-коричневой газеты 'Народная правда' улыбающееся лицо Яковлева рядом с крупным заголовком 'Кайтесь, порушители России, и молите Бога, чтобы президентом стал Зюганов'". Быстрицкая, Захаров и Окуджава констатировали, что их подписи на предвыборной листовке Яковлева были подделаны.
В. Яковлев удачно использовал прием О. Бендера, в саквояже которого имелась афиша, изображающая Остапа в шальварах и чалме, а надпись на афише гласила: "Приехал йог — индийский брамин — Крепыш — любимец Рабиндраната Тагора". Вице-мэр решил, что неплохо бы и ему предстать перед земляками в качестве Крепыша и любимца Рабиндраната Тагора. Неясно лишь негодование знаменитостей. Чубайсу, как порушителю России и ограбителю ее сограждан, должно быть только лестно, что и сторонники КПРФ не брезгают сочинять от его имени подложные рекомендации, считая их верным путем к победе на выборах. Что до Окуджавы, то он поневоле выступает в роли Рабиндраната Тагора уже второй раз за полгода — накануне думских выборов поэт посредством подложной подписи был включен в списки экологического движения "Кедр", а в шальварах и чалме тогда выступал любимец Окуджавы кооператор Артем Тарасов. Столь активное использование поэтических имен в мошеннических целях наглядно опровергает тезис об упадке интереса к поэзии в пореформенной России.
Еще не зная о склоняющем к глубоко оптимистическим выводам ленинградском культурном казусе, офтальмолог Федоров обратился к творческой интеллигенции: "Вы — творцы российского интеллектуального потенциала, а не изгои общества, влачащие жалкое существование на подачки 'спонсоров'. Неужели же вы настолько потеряли чувство собственного достоинства, что стоите с протянутой рукой за крохами с барского стола? Приоритетное, а не остаточное финансирование ( ) вернет вам уверенность и вдохновение".
В отличие от прочих программных положений офтальмолога, представляющих собой фантазию, устремленную в будущее, воззвание к мастерам культуры опирается на реальный опыт прошлого. Разумеется, невозможно предоставить первоочередное обеспечение всем лицам, желающим заниматься научным или художественным творчеством, но верхушка творческих союзов действительно имела во времена КПСС приоритетное финансирование, в ряде конкретных случаев (Фадеев, Марков, Федин) приближающее ее к уровню потребления, характерному для высшей номенклатуры. В какой степени среди высокопоставленных идеологических холуев (не говоря о рядовых членах творческих союзах) процветала уверенность, сказать трудно, но вдохновение при написании доносов на коллег посещало их регулярно: приоритетная кормушка мала, на всех не хватит.
Если офтальмолог в своих программных разработках касательно грядущих российских фаланстеров пересказывает труды великого социалиста-утописта Шарля Фурье, демонстрируя сходную с предшественником степень умственной уравновешенности (не хватает лишь рассказов об имеющих явиться при президенте Федорове новых полезных животных типа изобретенных Фурье "антиакул" и "антитигров"), то его бывший союзник ген. Лебедь занимается увлеченным скрещиванием ультралиберализма с этатизмом. Заявив, что "насквозь коррумпированное государство с гигантской бюрократической машиной всосало в себя реформы", генерал сказал, что считает необходимым "резко уменьшить размеры налогов и тех денежных ресурсов, которыми командует чиновник. Если функции федерального государства уменьшатся — уменьшится аппарат, уменьшатся и расходы, можно сворачивать налоги, тогда не будет взяток". Вслед за суждениями, которые хоть Гайдару впору, Лебедь излагает свою заветную цель — "расчистить дороги, разминировать поле для таких экономических теорий и таких экономистов, как Сергей Глазьев".
Экономические теории Сергея Глазьева говорят о необходимости не сократить, а, напротив, резко увеличить государственное вмешательство в экономику, делая особенный упор на поддержание наукоемких (т. е. военно-промышленных) отраслей, что предполагает наличие довольно обширных перераспределительных структур и очень большое количество чиновников, которые в зависимости от получаемых ими рекомендательных писем за подписью князя Хованского решают, является ли некое предприятие достаточно наукоемким, чтобы получить из казны обильные субсидии. Рекомендуемое Глазьевым взаимовыгодное поддержание наукоемкости в сочетании с адаптированными для русского уха Виталием Найшулем неолиберальными заветами фон Хайека вместе производят глубоко диалектический эффект — вероятно, Лебедь рассчитывает произвести сокращение функций государства через стадию всемерного увеличения таковых.
Но негоже особо критиковать генерала, не имеющего ученых экономических степеней, когда д. э. н. Татьяна Корягина, презентуя экономическую программу Зюганова "От разрушения к созиданию. Путь России в XXI век", не только сообщила, что в "основу программы положены задачи, поставленные Политбюро ЦК КПСС в 1982 году", и при этом "в ней зафиксирована многоукладность экономики и разнообразие форм собственности" (столь велика была еще в 1982 году любовь Политбюро ЦК КПСС к экономической свободе!), но также, подобно Мальчишу-Кибальчишу, показала, как пионеры Страны Советов умеют хранить военную тайну. На вопрос о том, каков при коммунистах будет уровень военных расходов, экономист указала, что "это — государственная тайна".
В своем желании хранить военную тайну твердая Корягина не учла, что она невольно выболтала другую тайну (впрочем, не больно-то и таинственную). Ее высказывание означает, что при коммунистах все законодательные акты, регулирующие бюджетный процесс, будут похерены, а в качестве бюджета будет — как во времена столь дорогого ей Политбюро ЦК КПСС — утверждаться откровенная липа, не имеющая никакого отношения к реальной структуре доходов и расходов государства, ибо в нем будут отсутствовать данные по самой главной расходной статье — клепанию танков и ракет.
Наблюдая за ходом предвыборной полемики, Григорий Явлинский указал, что Ельцин и Зюганов "все основные свои козыри уже выложили", тогда как у него "еще есть козыри, которые он выложит в последние две недели перед выборами". Очевидно, известный экономист руководствуется вдохновенными строками большого друга Владимира Лукина и, естественно, приверженца движения "Яблоко" поэта Юлия Кима — в его стихотворении о тяжкой доле учителя обществоведения лирический герой говорил: "Выну аргумент свой последний, единственный, // Выну и на них положу". Непонятен лишь объект возложения впечатляющего аргумента — то ли это Ельцин с Зюгановым, то ли электорат отвергающей как того, так и другого "третьей силы". Лидер "Яблока" сообщил, что вопрос о создании третьесильной коалиции "не будет пока снят хотя бы для того", чтобы данный электорат не перетянули к себе "претенденты типа Жириновского и Брынцалова".
До сих пор третьесильный электорат описывался как состоящий из людей гражданственных, демократически ориентированных, голосующих исключительно по совести и отвергающих по этой причине обоих тиранов — и Ельцина, и Зюганова. Тем не менее столь богато снабженный гражданскими доблестями электорат вполне может проголосовать за Жириновского и Брынцалова — "пофилософствуй, ум вскружится".
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ