В рамках Международного фестиваля имени Чехова таджикский театр показал спектакль "Исфандиер". Автор инсценировки и постановщик Фаррух Касым взял за основу главу (достан) из "Шахнаме". Труппа Фарруха Касыма не впервые принимает участие в фестивале. Два года назад в Москве показали "Иосиф Потерянный вновь вернется в Ханаан...": кораническую версию притчи об Иосифе Прекрасном, положенную на стихи суфийских поэтов — Руми, Гафиза, Джами и Шейха Аттора. Эстетика спектакля восходила к древним обрядам ордена Мехлеви, известного еще как Братство вертящихся дервишей. Соединение европейской традиции с древним ритуалом произвело на зрителей впечатление и заставило говорить о Фаррухе Касыме как об одном из самых интересных современных режиссеров.
Фаррух Касым родился в 1948 году в Душанбе. Работал в Академическом драматическом театре имени Лахути, в котором за девятнадцать лет сыграл более двадцати ролей. Как режиссер дебютировал в том же театре постановкой пьесы Ласло Дюрко "Любовь моя, Электра". В 1988 году Фаррух Касым назначается художественным руководителем экспериментальной труппы Таджикского молодежного театра. В 1990 году создает Государственный экспериментальный ТЮЗ "Ахорун", что в переводе означает "Город Богов" (так называлась некогда местность, на которой расположен нынешний Душанбе). Первый же спектакль театра "Иосиф Потерянный вновь вернется в Ханаан..." был удостоен гран-при фестиваля "Навруз-90".
Образ богатыря Исфандиера из иранской мифологии восходит к авестийскому герою Спентадату, представителю древней бактрийской династии, утвердившей в последние века до нашей эры веру Заратустры. В "Шахнаме" Исфандиер — предводитель иранцев в борьбе с туранцами. В момент его победы и начинается действие спектакля. На почти пустой темной сцене появляются люди в светлых холщовых одеждах, со свечами в руках. Усевшись в круг, они запевают странную гортанную песню, похожую на молитву или камлание. На наших глазах организуется декорация: лежавшая на сцене огромная деревянная рогатка преобразуется в царский трон. Сказители, аккомпанируя себе на гиджаке и дойре, ведут зрителя в глубь веков, в лирико-эпическое повествование о том, как царь Ирана Гуштосп (Салохиддини Ализода), убоявшись претензий сына Исфандиера (Ноземи Давлат) на трон, отправил его на верную смерть. Велел доставить во дворец величайшего из витязей — Рустама — со связанными руками.
Театр Фарруха Касыма музыкален и поэтичен: благодаря превосходно разработанной голосовой партитуре артисты будто бы не читают, а поют стихи Фирдоуси. "Французский язык Востока" — фарси — оказывается понятен без перевода благодаря интонационной выверенности. Невозможно ошибиться в том, какая эмоция влечет за собой того или иного героя. Страх, гнев, мольба, плач, покорность сливаются в причудливую экзотическую мелодию. Бесконечный стихотворный метр (аруз) гипнотизирует, и кажется, что зрители сами становятся участниками медитации.
Внешне спектакль статичен и скуп в выразительных средствах. Деревянная рогатина превращается из трона в походный шалаш, из шалаша — в гнездо, потом в дерево, стрелой из которого Рустам убьет своего противника, в бревно над пропастью, по которому пойдет в чужую страну богатырь, и, наконец, в виселицу. Три полотнища ткани обозначат перемену места действия и окажутся саванами для Исфандиера и его сыновей, а красное, тянущееся вослед повозке с мертвецами, — символом бесконечного кровопролития. Еще есть веревка — охотничье лассо, пастушеский кнут и хлыст, знак власти и канат, перетягивая который герои эпоса демонстрируют свою небывалую силу.
Роль Рустама исполняет Фаррух Касым. Его витязь стар и крепок, как подобает герою эпоса. Ноги с трудом отрываются от земли. В согбенности мощных плеч, скорбной интонации, мертвенном спокойствии лица — мудрое и страшное знание: он вынужден будет убить молодого героя. Нет ничего страшнее невыполненного долга сына и воина — потому Исфандиер вынужден будет вступить в сражение с человеком, которого боготворит. Впрочем, в бой вступают вроде бы и не люди — кажется, что столетние деревья взялись выкорчевать друг друга. Долг оказывается крестом, нести который не по силам даже величайшим из героев персидского эпоса.
"Иосиф Потерянный вновь вернется в Ханаан..." был показан в Таджикистане за две недели до трагических событий. Он заканчивался страшно: убийством братьями Иосифа. И все же в самом названии спектакля таилась надежда, ни тени которой нет в новой постановке Фарруха Касыма. Мужчины обречены участвовать в кровавой схватке помимо воли и желания. Женщины от века до века — носить черное и оплакивать погибших сыновей. Братоубийственная война бессмысленна, и бессмысленна история, сложенная из братоубийственных войн. Как противоречил Фаррух Касым библейской и коранической легенде, убивая своего Иосифа, так противоречит он и "Слову о разуме" — вступлению Фирдоуси к "Шахнаме": "Наш разум достоин быть первым воспет. Спасение — в нем, утешение — в нем, в земной нашей жизни и в мире ином".
МАРИНА Ъ-ТИМАШЕВА