В Санкт-Петербургском театре сатиры состоялась премьера спектакля Резо Габриадзе "Песня о Волге". Работу над спектаклем о Сталинградской битве грузинский режиссер начинал в Москве, в театре Сергея Образцова.
Есть некая художественная закономерность в том, что "Песня о Волге" была в конечном итоге выпущена в северной столице. Спектакль Резо Габриадзе предполагает тот масштаб интимности, который едва ли достижим в театре, расположенном на Садовом кольце. Пространственное передвижение Габриадзе как будто символизирует поиск интимности, камерности: от бешеных скоростей магистрали, из суматошного города-гиганта — в меланхоличный Петербург, на Васильевский остров, на крохотную малую сцену. Некоторые куклы и предметы так малы, что помещаются на ладошке, требуют сосредоточенности, особого масштаба не только города, острова или зала, но и зрения.
Игра масштабами — главный пластический прием "Песни о Волге". Театр марионеток позволяет играть планами: от крупных до общих и средних. Но у Габриадзе разные крупности могут соединяться в одной сцене, создавая эффект сдвинутого сновидческого мира. По ночной степи едет крохотная машинка, сверкая фарами (в другой сцене машина была показана "крупным планом" — в десять раз больше), эта же машинка въезжает в игрушечную комнатку, где живые женские руки моют пол, окуная крохотную половую тряпку в крохотное ведро. Человеческие кисти кажутся огромными и это тоже своего рода "крупный план", лирически иллюстрирующий песню "Темная ночь", под которую идет сцена. Немецкому декадентствующему художнику в берлинском кафе подносит зажигалочку живой актер. Вращается жестяное ведро с вырезанными дырками-окнами, превращаясь в вагон поезда. Предметы приближаются и удаляются. Габриадзе играет с зрительской оптикой, как с макро- и микроскопом, заставляя увидеть сцену как космогонию и как интимный мирок: с точки зрения вечности и с точки зрения текущего времени.
"Песня о Волге" — габриадзевская вселенная, смешавшая людей и животных, киевского еврея и казахского старика, музыку оффенбаховских "Сказок Гофмана" и песню "Сталинград" Баснера, очкастого ангела и муравья-маму, памятник Ленину и памятник Пушкину. Параллельно развиваются история любви лошади Алеши и лошади Наташи, немецкого художника, отказавшегося писать портрет министра обороны, брошенного невестой еврея Яши, советского генерала Горенко и немецкого генерала-полковника, восклицающего: "Где мои легионы?" Каждый из персонажей живет одновременно в двух временах: в настоящем и в прошлом, которое, как всегда у Габриадзе, может простираться до античности.
Два лейтмотивных образа "Песни о Волге" — песок (река, время, вечность, смерть) и роза (капелька крови, женское имя, печаль, любовь, опять смерть). Смертью заканчиваются почти все маленькие новеллы спектакля, но это не делает его безысходным. В художественном мире Габриадзе все включено в единое культурное пространство и построено на идее вечного возвращения, что совпадает с изначальной природой кукольного театра. Марионетки Габриадзе начинают жить собственной — пластической жизнью и не выдерживают слишком большой литературной нагрузки. Если происходит крен в сторону текста, то гармония нарушается и спектакль балансирует на грани превращения в живописно-коллажную иллюстрацию. Однако чаще всего баланс слова и пластики соблюдается. "Песня о Волге" — виртуозная мозаика, отмеченная уходящей культурой ручной работы, ювелирным мастерством, пафосом профессионального ремесла и неспешного рукоделия.
Фашистское нашествие, когда под Седьмую симфонию Шостаковича по листу железа ритмично и бесконечно ползут крохотные черные немецкие каски, даст фору любым грандиозным батальным сценам. Пульверизатор, обрызгавший оргстекло, мгновенно дорисует картину промозглого берлинского дождя. Песок в финале сделается красным, как кровь, а артиллерийские залпы много раз сотрясут крохотный зал. Муравей-мама, потерявшая свою маленькую дочку, свою "ягодинку", мечтавшую увидеть сахар, скажет голосом Лии Ахеджаковой: "Сколько людей не стало, сколько пушек не стало! А нас, муравьев, кто-нибудь сосчитал?"
Резо Габриадзе кропотливо сосчитал муравьев, дал им голос и душу, включил каждую букашку в круговорот жизни, любви и смерти. С подобной игрой масштабами он справился блестяще.
КАРИНА Ъ-ДОБРОТВОРСКАЯ