О преимуществах правительства, образованного на началах коалиции, а не единой команды, сказано уже много. Против этого можно привести не один аргумент, но наиболее убедительный из них дает современная история: коалиционные правительства менее эффективны, чем однопартийные. Они вынуждены тратить гораздо больше времени на внутренние дискуссии, подоплека которых менее всего связана с реальными экономическими проблемами. Отказавшись пойти из предвыборных соображений на формирование коалиционного правительства с Григорием Явлинским, Борис Ельцин тем самым избежал опасности получить перед самыми выборами "болтливое правительство", члены которого охотнее дают пресс-конференции, нежели рекомендации о том, как вывести экономику из кризиса.
"Болтливым" Маргарет Тэтчер, ставшая, вероятно, наиболее результативным британским премьер-министром XX века, называла правительство, члены которого придерживаются более чем одной точки зрения на то, какой должна быть экономическая политика в стране. "Мне жаль времени, которое кабинет должен будет тратить на принятие решений, если его министры станут придерживаться различных мнений даже по второстепенным вопросам", — говорила баронесса, предпочитая не переубеждать своих коллег, а отправлять их в отставку. Возможно, подобная практика является излишне радикальной, однако стоит прислушаться к словам бывшего итальянского премьера Сильвио Берлускони, как-то в сердцах обронившего о своих партнерах по коалиции "Вперед, Италия!": "Кажется, что они вошли в правительство только для того, чтобы почаще собирать журналистов и рассказывать им о наших разногласиях".
Предвыборное соглашение о создании двухпартийного правительства, предложенное Явлинским, грозило превратить в фарс работу кабинета, учитывая, какие на самом деле серьезные различия существуют между экономическими взглядами лидера "Яблока" и той идеологией, которая положена в основу нынешнего правительственного курса. По сути подобный союз имел бы не иначе как подобного рода аналоги: коалиция тори и лейбористов в Англии или ХДС и СДПГ в Германии. Можно представить, насколько прочен был бы этот союз и как часто его новые участники давали бы подробные пресс-конференции. Более того, если и можно говорить о вероятности предвыборного (или поствыборного) союза лидера "Яблока", то как раз не с Ельциным, а с его главным оппонентом — Геннадием Зюгановым. (Основания для такого вывода дает сравнение экономической платформы лидера левых, опубликованной в конце прошедшей недели, и тех заявлений об экономической политике, которые делал в последнее время Григорий Явлинский. Как ни удивительно, но публичные предложения, звучавшие не так давно в его адрес со стороны лидера коммунистов, имеют под собой реальную основу.)
В условиях коалиции правительство, скорее всего, стало бы подобием академического института. Все занятия его сотрудников заключались бы в проведении научных дискуссий, под аккомпанемент которых соперничающие группировки вели бы жестокую борьбу за вещи, далекие от предмета спора: гранты, посты, командировки etc. Пусть даже ему и отводился бы краткий срок существования. После победы на выборах (помощник президента по политическим вопросам Георгий Сатаров придерживается мнения, что без "Яблока" Ельцину одержать победу в первом же туре не удастся) не составило бы труда добиться того, чтобы Явлинский ушел с правительственного поста. Шесть лет назад он, тогда вице-премьер по экономической реформе в первом демократическом российском правительстве Ивана Силаева, уже уходил в отставку, легко поддавшись провоцировавшим его искушенным в дворцовых интригах недоброжелателям.
Впрочем, звучала и такая версия. Явлинский мог бы ненадолго стать премьером. Это было бы безболезненно для страны, поскольку в полном соответствии с аппаратной теорией "плавающего центра" центр принятия экономических решений переместился бы в администрацию президента. После недавно прошедшей реформы ее структуры она вполне может взять на себя и функцию правительства. Тем более что руководитель администрации Николай Егоров уже занимал посты министра и вице-премьера. К тому же недавно принятый президентский указ, утвердивший концепцию экономический безопасности, создает правовой фундамент для резкого усиления влияния неправительственных органов и, прежде всего, непосредственно подчиняющегося президенту Совета безопасности. В не меньшей, если не в большей, степени он дает основания для участия в принятии экономических документов и российским спецслужбам.
Главы правительственных ведомств в этом случае очень быстро сориентируются, и процесс принятия решений станет все чаще исключать нового премьера в качестве какой бы то ни было инстанции. Можно не сомневаться, что в подобных условиях Явлинский покинул бы свой пост с космической скоростью. Те его немногие соратники, которые получили бы правительственные посты, в этом случае в большинстве своем выберут лояльность президенту, а не вновь ставшему "бывшим" лидеру своего движения.
Как несложно догадаться, эта схема действует в отношении любого новичка на премьерском посту, который будет непричастен к правящей политической элите.
О том, какие издержки появятся в случае превращения правительства в дискуссионный клуб, свидетельствует направленное в начале мая на имя премьера письмо министра экономики Евгения Ясина. Подготовленное в связи с прошедшим накануне совещанием по бюджетным вопросам письмо рисует столь мрачную картину состояния российской экономики, что, получи оно огласку немного раньше, результаты победоносно завершившейся в минувший четверг очередной миссии Международного валютного фонда, контролирующего выполнение Россией взятых на себя обязательств, могли бы быть и не столь лучезарными для российского правительства. Можно не сомневаться, что в случае создания такой противоречивой коалиции, как, например, с Явлинским, о содержании письма мировая общественность узнает раньше, чем сам премьер.
Что же такого содержалось в письме министра, чтобы заставить международные финансовые круги вновь проявить озабоченность по поводу положения в России? Достаточно сказать, что Евгений Ясин прогнозирует еще до выборов крупные кризисы на финансовых рынках, "подобные 'черному вторнику'", в случае, если правительство предпримет попытки дополнительно привлечь средства в бюджет на покрытие его дефицита. "Рынок ГКО на грани обрушения, — констатирует министр экономики. — При очень высокой доходности доверие к государству столь низко, что агенты рынка предпочитают валюту. За апрель ЦБ России продал валюты на $1,8 млрд, что равно займам Коля, Ширака и траншу МВФ вместе взятым. Их поступления пока позволило удержать валютные резервы на прежнем уровне, но далее ничего подобного не будет и, по оценкам Дубинина--Алексашенко, валютные резервы к выборам могут снизиться до $3-4 млрд". Все так, однако эсхатологические пророчества министра экономики полностью противоречат тому, что утверждают представители Министерства финансов. Замминистра финансов Олег Вьюгин обращает внимание на тот факт, что золотовалютные резервы финансовых властей достигли сейчас новой рекордной величины в $16 млрд, что покрывает примерно 70% денежной базы. Минфин считает, что в будущем курс доллара будет расти медленнее, чем инфляция, в связи с чем особой угрозы для валютных резервов нет. Можно предположить, какой размах приняла бы дискуссия и как много средств массовой информации всего мира были бы вовлечены в нее, если бы министерства финансов и экономики возглавляли представители различных партий, как это следует из прозрачных намеков представителей некоей "третьей силы" о создании коалиционного правительства с их участием.
Тем не менее мало кто возьмется отрицать, что экономическая ситуация после выборов если и изменится к лучшему, то не сразу (и только при условии победы Бориса Ельцина). Разумеется, отчасти виной тому будет сезонный фактор, однако в последнее время его влияние заметно ослабло, поэтому роль основного дестабилизатора экономики будет играть финансовый кризис. "Налоги не поступают", — признает Ясин. И объясняет причину: "Деньги придерживают, кто в ожидании коммунистов, кто в страхе перед ними". Общая сумма поступлений в бюджет, на которую можно надеяться в мае-июне, по оценкам Минэкономики, не превысит 28-29 трлн рублей, что позволит только профинансировать расходы на заработную плату, пенсии, погашение платежей по внутреннему валютному займу и ГКО. "Приоритетная задача — дать людям спокойно уйти в летние отпуска... Полное погашение долга (по зарплате в бюджетной сфере и пенсий. — Ъ) представляется абсолютно нереальным". Единственное светлое пятно на этой картине — динамика промышленного производства. В апреле произошел его рост на два процента по сравнению с мартом и на четыре процента по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Правда, и здесь министр экономики пессимистичен, высказывая предположение, что подъем является не закономерным результатом оздоровления финансовой системы и обуздания инфляции, а не чем иным как заурядным следствием неуплаты налогов предприятиями, которая, подрывая бюджет, поддерживает промышленность.
Из всего этого следует только один вывод: момент перехода российской экономики из кризисной фазы в фазу подъема отодвигается на 1997 год, а до этого экономике придется пережить напряженный период переваривания последствий первого полугодия, когда до 40 процентов расходов федерального бюджета приходилось на погашение задолженности по заработной плате и пенсий. Неизбежны и эмиссионное покрытие бюджетного дефицита, и всплеск инфляции, и тяжелое похмелье от социальной ориентации всей экономической политики в предвыборный период. Безусловно, это будет период, когда различия в оценках текущего экономического положения будут, как свидетельствует пример письма министра экономики, велики даже в условиях сохранения однородного и фактически однопартийного правительства, центром которого по-прежнему будет фигура премьера. Появление на свет после выборов коалиционного правительства, в котором по определению премьер будет играть роль, более соответствующую парламентскому спикеру, в этих условиях приведет к бесконечной череде публичных дискуссий и политизированных разглагольствований. Цель которых будет сводиться только к откровенной саморекламе младших партнеров по правительственной коалиции. Эффективность общественного представительства в этом случае является не более чем мифом, и утверждать, что в результате таких коалиций общественная поддержка и авторитет правительства повысятся, может только наивный политик. Если, конечно, он не ставит перед собой целью дискредитировать это правительство окончательно.
РОМАН Ъ-АРТЕМЬЕВ