Международный день музеев Государственный русский музей отметил торжественно. На площади перед главным зданием музея пели и плясали, гремела музыка, детей развлекали клоуны. В это же время в корпусе Бенуа открывалась выставка "Эволюция образа: свет, звук, материал". Ее авторами являются Сергей Бугаев (Африка), последние годы демонстративно игнорировавший петербургские залы, и два молодых финских художника: Томми Гренлунд и Петтери Нисунен.
Почему Русский музей выбрал для праздничного дня столь необычный вернисаж, остается загадкой. Посетители, которых каждый год в этот день привлекают в музей бесплатный вход и спокойные классические выставки, были явно обескуражены. А завсегдатаи вернисажей современного искусства и те тинейджеры, которые пришли "на Африку", о профессиональном празднике музейщиков вряд ли помнили. Публики было много, и в ее пестроте, рядом с достойными пожилыми парами даже вырядившаяся ради такого события художественная тусовка как-то померкла.
Когда двери открылись, в Бетонном зале оказалось темно, пять огромных стальных шкафов издавали ровный гул, присущий разве что трансформаторным будкам, что-то мерно раскачивалось внутри гигантского шаровидного каркаса, время от времени на натянутые струны падал длинный металлический прут, в большой витрине виднелись части неизвестных приборов, тускло блестели медные листы, составляющие настенные панно. Все это освещалось несколькими узкими лампами, вспыхивающими в асинхронном ритме, видимо, только для того, чтобы на несколько минут обнаружить себя и медленно погаснуть. Освещение и звуковое сопровождение принадлежало двум финским художникам, составившим из них красивую стерильно-европейскую инсталляцию. "Материал" же оказался основной темой для экзерсисов Африки.
Выставки Бугаева в Петербурге не было давно. И хотя отголоски западной славы, реноме одного из наиболее заметных светских персонажей, воспоминания о былых заслугах делали художника желанным участником любого проекта, выставляться он предпочитал исключительно за пределами родины. И поклонникам, и недоброжелателям оставалось только недоумевать, глядя на внушительные каталоги персональных выставок, в которых за обширными наукообразными статьями трудно было разглядеть реальную экспозицию.
В Русском музее зрителям предлагается краткое, стилистически выдержанное изложение основных составляющих творчества этого художника. В первую очередь это Наука. Какая именно, особого значения не имеет. Бугаев уже обращался к микробиологии и к психиатрии (выставка "Крымания" в венском музее прикладного искусства). На этот раз для художественного исследования была выбрана физика. Образ Науки различен: она может вызывать брезгливость (нечто в пробирках), ужас (герои крымской психиатрической одиссеи Африки), страх (ток слишком высокого напряжения), удивление (непонятные приборы и конструкции). Искусство Африки намеренно отстраненное, в зрителе не заинтересованное, жесткое, порой даже агрессивное. Оно не вызывает сочувствия, потому что в нем нет переживания, оно пытается играть с подсознанием, провоцируя зрителя на проявление психофизических рефлексов. Право на интеллект остается за художником — зачастую даже происходит замещение художественного жеста многословным комментарием. Жанр статьи или телевысказывания, столь активно эксплуатируемый Бугаевым, на какое-то время подменил собственно экспозиционную художественную практику. Однако выставкой в Русском музее Бугаеву удалось доказать, что вербальные "исследования" еще не окончательно убили в нем интерес к работе с пространством и материалом. Разрозненные, сперва явно не желающие объединяться инсталляции сочетанием звуков и света, ломаного ритма и внушительностью конструкций смогли все-таки внушить зрителям необходимое ощущение магии физических явлений. У некоторых даже, говорят, проходила мигрень, о чем, собственно, Бугаев и предупреждал в своих комментариях. Стоило только к ним прислушаться.
Одно из самых запоминающихся произведений на выставке носит название "стохастический маятник" (маятник со случайным распределением направлений колебаний). Это наименование символично: в творческой карьере Бугаева случайностей до сих пор не было, а если какой-то неожиданный для окружающих шаг и был сделан, то, уж поверьте, он не выходил за рамки дозволенных художником самому себе колебаний. Сегодняшний поворот в сторону Петербурга можно считать удачным. Следующий же, судя по логике "случайностей", будет в сторону Москвы, затем опять Европы. И вероятно, самый непетербургский из всех петербургских художников, Африка опять надолго исчезнет с тесноватой для него арены местного современного искусства.
КИРА Ъ-ДОЛИНИНА