На прошлой неделе немецкое правительство еще раз подтвердило свою приверженность идее своевременного формирования валютного союза. Несмотря на забастовки работников государственного сектора, Гельмут Коль намерен сократить госрасходы в 1997 году на $42 млрд, причем 40% от этой суммы составит сокращение социальных выплат госслужащим. Решительность германского канцлера позволила Комиссии ЕС сделать в прошлую среду заявление, что к 1999 году немецкий бюджетный дефицит вполне может сократиться с 3,6% до 3% — уровня, при котором допустимо вступление в валютный союз.
Слишком щедрый Бундесбанк
Правда, Комиссия ЕС основывала свои прогнозы не только на возможности сокращения государственных расходов, но и на перспективе повышения налоговых поступлений. По мнению КЕС, уже во второй половине текущего года в Германии начнется экономический рост, а по итогам 1996 года прирост реального ВВП составит 2,4%. Но большинство других экономистов прогнозируют в текущем году прирост ВВП не более 0,75%. Поэтому в 1996 году немецкому правительству вряд ли удастся открыть второй фронт по борьбе с бюджетным дефицитом.
Так, лидер парламентской фракции ХДС Вольфганг Шойбле (главный союзник Гельмута Коля) считает, что налоговые поступления в текущем году будут на DM100 млрд ниже запланированных, а бюджетный дефицит составит DM70 млрд, что на DM10 млрд превышает планируемые показатели. На эту сумму увеличится и объем государственных займов.
Однако правительственные облигации почти не отреагировали на мрачные прогнозы. С 17 по 22 мая доходность 10-летних бумаг повысилась всего лишь на 1 базисный пункт до 6,41%. Участники финансовых рынков были уверены, что Бундесбанк снабдит экономику достаточным количеством денег, чтобы не допустить повышения процентных ставок (возможное вследствие роста спроса на деньги со стороны правительства). 21 мая член совета Бундесбанка Олаф Сиеверт поддержал хорошее настроение у дилеров, заявив, что существует перспектива дальнейшего снижения официальных ставок. По мнению многих аналитиков, речь идет прежде всего о ставке репо, составляющей сейчас 3,3%. Дисконтная ставка, определяющая нижний предел ставок денежного рынка, в настоящее время равна 2,5%, поэтому есть довольно большое пространство для понижения репо. Олаф Сиеверт также заявил, что Германия только выигрывает от дальнейшего падения марки. И действительно, в тот же день доллар пробил важное сопротивление на уровне 1,54 и поднялся до 1,5420.
На слабую марку немецкое правительство возлагает особые надежды: снижение бюджетных ассигнований работникам государственного сектора и замораживание их зарплаты (а число занятых в госсекторе превышает 3,2 млн человек) скорее всего приведет к общему сокращению потребительских расходов в стране. Поэтому рост чистого экспорта должен увеличить совокупный спрос, повысить деловую уверенность предпринимателей и увеличить инвестиционные расходы. Собственно необходимость снижения курса марки и заставляет делать немецких руководителей постоянные заявления о своевременном формировании валютного союза, так как в этом случае инвесторы на время обмена марки на Евро (так незатейливо назвали единую европейскую валюту) предпочтут переместить свои средства из Германии в доллар или иену.
Для международных инвесторов, в общем, не имеет значения, с каким бюджетным дефицитом Германия войдет в Европейский валютный союз. Смягчение критериев Маастрихтского договора существенно бы повысило вероятность своевременного введения единой валюты. Поэтому когда 17 мая председатель Бундесбанка Ганс Титмайер заявил о недопустимости либерализации критериев Маастрихтского договора, курс марки к доллару вырос на 0,5%.
Немецкий фондовый индекс DAX-30 с 15 по 21 мая повысился на 2%. Несмотря на мрачные прогнозы относительно экономического роста в текущем году, на фондовом рынке сейчас больше ориентируются на внешний спрос, а снижение курса марки улучшает перспективы экспорта.
Воспоминания о "железной леди"
В Великобритании правительство было озабочено проблемами противоположного характера. Банк Англии опасается не столько вялого экономического роста, сколько повышения инфляции. В середине прошлой неделе главный экономист банка Мэрвин Кинг заявил, что официальные ставки снижены уже достаточно, чтобы увеличились инвестиционные расходы (учетная ставка Банка Англии сейчас равна 6%). Он призвал не повторять ошибок конца 70-х, когда из-за экспансионистской политики Банка Англии страна попала в полосу стагфляции. Потом Маргарет Тэтчер пришлось осуществлять очень болезненную процедуру по стабилизации совокупного спроса при растущих ценах и увеличении безработицы. Руководитель Банка Англии Эдди Джордж также заявил в Милане, что если инфляция будет возрастать, Банк Англии даже повысит процентные ставки в этом году. Эдди Джордж прогнозирует, что экономический рост в 1996 году составит около 3%, и указывает на то, что безработица в апреле снизилась на 3200 человек. После этих заявлений дилеры начали избавляться от правительственных облигаций, и с 20 по 22 мая доходность 10-летних бумаг повысилась с 7,94% до ровно 8%. Котировки акций отреагировали сравнительно слабо: 16 мая индекс FTSE-100 понизился на 0,5%, но уже на следующий день он вырос на 0,9%. Слабая реакция наблюдалась и на валютных рынках: фунт стерлингов 17 мая подорожал по отношению к доллару на 0,2%, на уже на следующий день упал на столько же.
Многие аналитики выражают мнение, что Эдди Джордж — сторонник жесткой денежной политики — просто хочет упредить возможное снижение официальных ставок министром финансов Кеннетом Кларком (в Англии именно министр финансов принимает решения об изменении норм процента). Кеннет Кларк, как человек более политически ангажированный, вполне может понизить ставки перед всеобщими выборами весной следующего года, чтобы повысить популярность правящей консервативной партии. Что же касается инфляции, то беспокойство здесь несколько преувеличено: в апреле уровень инфляции упал с 2,7% до 2,4% в годовом исчислении.
В Японии правительству, напротив, пришлось убеждать дилеров, что процентные ставки в ближайшее время не повысятся. В середине прошлой недели начальник департамента международных связей министерства финансов Айсуке Сакакибара заявил, что экономический рост еще недостаточно силен, чтобы инициировать существенное повышение спроса на деньги. Более того, он сказал, что правительство продолжит политику девальвации иены. Эксперты считают, что даже 110 иен за доллар — не тот уровень, при котором японские экспортеры могут быть конкурентоспособны на мировых рынках. Тут иена и покатилась: с 15 по 20 мая ее курс по отношению к доллару упал на 2%. Акции японских компаний благоприятно восприняли движение иены вниз: в первый день отката японской валюты Nikkei-225 вырос на 3,5%, превысив психологически важный уровень 22 000, в районе которого он и колебался следующие 4 дня.
Падению иены также способствовали предоставленные 20 мая местным минфином неутешительные данные о сальдо торгового баланса Японии. Оно хоть и положительное, но постоянно (17 месяцев подряд) снижается: в апреле оно уменьшилось на 65,5% относительно уровня апреля 1995 года и составило 320 млрд иен. Эксперты усматривают причину этого в возрастающем импорте компонентов, производимых на японских предприятиях за рубежом (например, в странах АСЕАН, где рабочая сила дешевле). Против импорта комплектующих у правительства рецепт все тот же — понизить курс иены.
Внешнеторговые позиции США в начале этого года также ухудшились. 17 мая стало известно, что торговый дефицит США в марте вырос до $9 млрд (в основном за счет увеличения импорта). Аналитики указывают, что рост импорта связан с реальным оживлением экономики США и повышением совокупного спроса. Так, уровень промышленного производства в апреле вырос на 0,9%, а строительство новых домов в годовом исчислении — на 5,9%. Рост строительства, правда, отчасти был связан со стремлением потребителей успеть приобрести дома до повышения ставок по закладным. Индекс Dow Jones на волне этих сообщений с 15 по 20 мая повысился на 2%.
Надежды, что правительство США наконец предпримет меры по сокращению дефицита и прекратит повторять молитву "усиление доллара — в национальных интересах Америки", привели 17 мая к падению американской валюты на 0,5% к марке (но чем это закончилось — уже известно: см. выше), на 0,4% к французскому франку и на 0,5% к итальянской лире. Правда, с лирой случай особый — новый премьер-министр Италии Романо Проди хочет привязать лиру к европейскому валютному механизму на уровне около 1000 лир за марку (около 1500 за доллар), — поэтому 17-го числа она поднялась до 1547. Включение лиры в Европейский валютный механизм будет стимулировать правительство быстрее сокращать инфляцию, и к 1999 году Италия, возможно, будет готова вступить в валютный союз.
ДМИТРИЙ Ъ-ГОЛУБКОВ