Проблема сепаратизма остается актуальной для многих стран мира. Во всяком случае пример Канады, где на днях в очередной раз обострились отношения между центром и Квебеком, доказывает, что с серьезными трудностями в этом смысле сталкиваются даже благополучные в экономическом отношении государства. А средние канадские граждане, по мнению побывавшего недавно в Монреале спецкора Ъ ДМИТРИЯ Ъ-КАМЫШЕВА, относятся к сепаратизму в целом точно так же, как и россияне. Но терпение официальной Оттавы, до сих пор весьма вяло реагировавшей на шаги Квебека к независимости, похоже, окончательно лопнуло. Министр юстиции Алан Рок заявил, что правительство приняло решение оспорить через суд право Квебека на односторонний выход из состава федерации.
Язык до независимости доведет
По мнению Оттавы, ссылки квебекцев на то, что конституция и законы Канады не запрещают отделения одной из провинций, являются несостоятельными, а потому и все шаги по достижению суверенитета не могут иметь законной силы. Квебек не замедлил нанести ответный удар, пригрозив бойкотировать намеченную на июнь встречу премьеров канадских провинций, а заодно и инициировать досрочные выборы, которые в соответствии с квебекскими законами позволят провести и новый референдум по вопросу о независимости. Впрочем, квебекский сепаратизм, как убедился корреспондент Ъ во время пребывания в Канаде, — явление настолько неоднозначное, что делать сейчас какие-то прогнозы по поводу ближайшего будущего Квебека было бы преждевременно.
Монреаль с полным основанием претендует на звание "канадского Парижа". Здесь для этого есть многое: и собственный Латинский квартал — старый город на берегу реки Св. Лаврентия, и свой Нотр-Дам, и даже некое подобие Монмартра, роль которого играет оживленная в любое время суток улица Сент-Катрин. Единственное, чего не хватает для полного сходства — Эйфелевой башни, которую заменяет 175-метровая башня в Олимпийском парке, являющаяся, как подчеркивают монреальцы, самой высокой наклонной башней мира.
Главное же, что создает впечатление пребывания во Франции, — французский язык. Миф о двуязычности Канады, в который я свято верил со средней школы, рухнул в первый же день пребывания в Монреале. По-английски здесь говорят только те, кому это нужно по работе: официанты, портье, кассиры, продавцы. И еще попрошайки на улицах, без каких-либо затруднений переходящие с "Дэ моннэ, силь ву пле" на "Ченч, плиз". На улице же английскую речь можно услышать, пожалуй, не чаще, чем где-нибудь в центре Москвы. Аналогичная ситуация и с надписями: встретить английские слова можно разве что на вывесках федеральных учреждений и опять же в ресторанах и гостиницах. Кстати, примерно то же самое, но с точностью до наоборот, происходит с французским языком в англоязычной Канаде: найти там человека, умеющего сказать по-французски нечто большее, нежели "мерси" и "бон апети", намного труднее, чем людей, владеющих, например, русским.
Впрочем, сами жители Квебека оправдывают свое неприятие английского тем, что язык для них — не просто средство общения, а связующая нить с "исторической родиной" и передовая линия обороны от нашествия англоговорящего мира. И судя по местным опросам, именно угроза утраты языка и, как следствие, особой квебекской специфики превалирует над многими другими соображениями, когда речь заходит о суверенитете. Согласно исследованию, проведенному недавно по заказу правительства Квебека, рост числа иммигрантов уже через десять лет приведет к тому, что в Монреале франкофоны окажутся в меньшинстве. По мнению квебекцев, связано это с противоречиями между федеральным и местным законами о языках, из-за чего предлагаемые Квебеком меры по защите французского языка (как, например, требование к иммигрантам отдавать детей только во франкоязычные школы) попросту блокируются. Главный же вывод авторов однозначен: Квебек не сможет полностью контролировать свою языковую политику до тех пор, пока не будут внесены изменения в федеральную конституцию или пока провинция не добьется суверенитета.
Конечно, вопрос о языке не является единственной причиной сепаратизма квебекцев. В преамбуле к вопросу на референдуме, занимающей половину газетной полосы, речь идет и о многих других — экономических, политических, исторических. Среди последних — напоминание о том, что франкоканадцы были одним из двух народов — основателей Канады, но их теперешнее положение ни в коей мере не отвечает их исторической роли. Впрочем, на повседневной жизни Монреаля страсти вокруг независимости почти не сказываются: демонстраций за или против суверенитета мне увидеть не довелось, да и на стенах квебекские поборники независимости, в отличие от их североирландских коллег, свои мысли выражают редко. Хотя внимание прессы к этому вопросу не ослабевает даже спустя полгода после референдума: каждый месяц газеты публикуют итоги опросов, которые показывают, что чуть более 50% избирателей сегодня ответили бы "да" на декабрьский вопрос. А торонтская The Globe and Mail в конце марта обнародовала итоги еще одного исследования, согласно которому 16,3% жителей Квебека задумываются о переезде в другую провинцию, причем среди англоязычных квебекцев таких почти половина.
Понятно, что у жителей англоязычной Канады отношение к сепаратистам, мягко говоря, не слишком дружелюбное. От бизнесменов и журналистов Торонто, Калгари или Ванкувера я слышал примерно одно и то же: квебекцы не хотят реального урегулирования споров с Оттавой, выдвигают новые требования, а сами между тем проводят жесткую национальную политику (например, в квебекском правительстве менее 1% нефранкофонов, тогда как в целом в провинции их доля составляет 13%). Многие наши собеседники искренне возмущались: как, дескать, какие-то 27% населения могут диктовать остальным 73%, как им жить? А на нашу реплику, что в России всего 1% населения поставил на уши всю страну, тактично замечали, что "у вас совсем другое", поскольку в Чечне танки, а в Квебеке сейчас все решается мирным путем. Впрочем, о том, что такое танки на улицах, знают и здесь, поскольку испытали это во время военного положения начала 70-х годов. Да и популярность среди "антиквебекцев" классической фразы времен Беловежской пущи ("Мы родились в одной большой стране, а теперь придется жить в другой, гораздо меньшей") наводит на мысль, что сходство между россиянами и канадцами климатом не исчерпывается.
Еще одним постоянным аргументом противников квебекской независимости является сама формулировка, вынесенная на октябрьский плебисцит: речь в ней шла не о выходе из состава Канады, а всего лишь о начале переговоров по вопросу о статусе Квебека. И многие англоканадцы полагают, что, если бы был задан прямой вопрос о суверенитете, сепаратисты проиграли бы с треском. Правда, у меня по прочтении уже упомянутой преамбулы к вопросу референдума (заканчивающейся, кстати, словами "Мы, народ Квебека, провозглашаем: Квебек — суверенное государство") сложилось впечатление, что после такого вступления даже самая невинная форма вопроса не может скрыть истинного его смысла.
Бизнес и политика — вещи не всегда совместные
Как бы ни напирали лидеры сепаратистов на культурные и политические резоны, без соответствующей экономической базы они вряд ли были бы столь настойчивы в отстаивании идеи независимости. Поскольку, в отличие от некоторых российских регионов, страстно желающих порвать с метрополией, Квебек не только берет у центра, но и отдает, производя 22% валового внутреннего продукта Канады. А основой местной экономики являются крупнейшие даже по мировым меркам компании, работающие в сфере высоких технологий, как, например, САЕ Electronics (компьютерные тренажеры для гражданских и военных целей), Bell Helicopter Textron (малые и средние вертолеты) и Canadair (подразделение международной группы Bombardier, прославившееся единственным в мире "водным бомбардировщиком", а также производящее бизнес-самолеты и самолеты для региональных авиалиний).
Понятно, что для таких гигантов, зависящих от широкой международной кооперации, вопрос о будущем Квебека напрямую связан с перспективами их собственного бизнеса. Правда, в общении с нами представители этих компаний утверждали, что с сепаратизмом у них никаких проблем нет и что отношения и с провинциальными, и с федеральными властями очень хорошие. Однако со своими соотечественниками некоторые "акулы" канадского капитализма более откровенны. К примеру, недавно в национальных газетах было опубликовано открытое письмо главы Bombardier, прямо предупредившего, что в случае отделения Квебека он выведет из провинции свои предприятия. И причиной тому не боязнь национализации или еще каких-либо сюрпризов со стороны квебекских лидеров (они-то как раз больше других заинтересованы в сохранении на своей территории промышленных гигантов), а в намерении Оттавы "дать Квебеку то, чего он желает", то есть подлинную, а не фиктивную независимость. На деле это будет означать лишение квебекцев канадских паспортов, канадского доллара, представительств за рубежом (большинство из них финансируются из федерального бюджета) и всех льгот, которые Канада имеет от членства в NAFTA. А это уже неизбежно и весьма болезненно ударит и по находящимся в Квебеке компаниям, особенно самым крупным из них.
Впрочем, встретили мы в Монреале и оптимистов, коими оказались наши бывшие соотечественники, работающие в сфере мелкого и среднего бизнеса. Они считают, что стремление к независимости можно считать даже благом для квебекской экономики, поскольку правительство провинции уже сейчас пытается создать задел на будущее, расширяя международные контакты и облегчая жизнь местным бизнесменам. Хотя в конечном счете, по их мнению, квебекский сепаратизм не столь страшен, как его малюют, и никакого отделения, скорее всего, не будет: прежде всего потому, что бизнесменам это совершенно не нужно. А к мнению деловых людей (которые, кстати, даже в поголовно франкоязычном Монреале предпочитают вести бизнес на английском) и в Квебеке, и в Канаде в целом относятся с гораздо большим уважением, нежели в некоторых других странах, пытающихся решать проблемы сепаратизма.