Несмотря на временную пропасть, которая пролегла между Россией и Польшей, история свидетельствует о том, что очень многое сближало и сближает эти страны помимо их воли. Поэтому есть смысл прислушаться к словам нового польского президента Александра Квасьневского, когда он говорит о политике в период своего правления: "Главная задача состоит в том, чтобы добиться консенсуса между экономической необходимостью и социальной солидарностью. Социальный мир должен иметь свою цену, как и все остальное — в форме ли дотаций, социальной помощи или же торговых регламентаций".
Стоит прислушаться к этим словам хотя бы потому, что в активе у Квасьневского победа над Лехом Валенсой, по-прежнему остающимся символом польского национального возрождения и победы над коммунизмом. Между тем Польша после пятилетнего правления президента-электрика менее всего напоминала нынешнюю Россию: пятипроцентный экономический рост, конкурентоспособное сельское хозяйство и экспорт (все в меньшей степени сырьевой), растущий на 45 процентов в год. Все это вызывает ассоциации с Восточной Азией.
Закономерно, что уроки последних выборов в Польше анализируются аппаратом президента России. Закономерно, очевидно, и то, что нам не избежать поисков своей экономической цены социального мира. Масштабы российской экономики и ее состояние значительно отличаются от польской, в связи с чем, скорее всего, и цена миротворчества будет значительно выше. Ощущение того, что финансовая политика будет смягчена, пронизало все кабинеты исполнительной власти. "Когда президент заявил, что берет под свой личный контроль погашение задолженности по выплате зарплаты и пенсий, стало ясно, что бюджетные среднемесячные 1,9 процента инфляции превратились в миф", — признался один из влиятельных сотрудников аппарата президента. Тот факт, что он не является профессиональным экономистом, иллюстрирует ожидания, распространившиеся в обществе. Серия последовавших в последнее время откровенно связанных с предвыборной борьбой решений по поддержке отдельных отраслей и производств (например, вчера помощник президента по экономике Александр Лившиц сообщил, что ВПК стал получателем 2,8 трлн бюджетных рублей) и информация о готовящихся только укрепила эти настроения.
Как бы подыгрывая проинфляционным ожиданиям, первый вице-премьер Владимир Каданников в прошлый понедельник сделал весьма примечательное заявление. В ближайшее время, по его словам, будет принято положение об установлении "наклонного валютного коридора". Более того, как заявил Каданников, практически подготовлено положение об изменении механизма валютного регулирования, которое будет принято в предстоящие две-три недели. Конспирологическое сознание, распространенное в России, получило пищу для размышлений в виде загадочной фразы о том, что регулирование валютного курса будет впредь ориентировано на "фактическую инфляцию, золотовалютные запасы и положение валюты на внутреннем финансовом рынке". Каждый при желании мог видеть в этом подтверждение своего собственного видения будущей экономической политики.
Поскольку благополучие оставшейся к настоящему времени российской экономики в значительной степени зиждется на экспортно-импортных операциях, слова "человека #3" в российском правительстве вызвали большое оживление в деловых кругах. Сенсацией они не стали только из-за праздников, всеобщего внимания к предвыборным маневрам кандидатов в президенты, а также потому, что на нечто подобное ранее уже намекал Александр Лившиц. Какие бы причины ни выдвигались в обоснование готовящегося решения (самая естественная из них в том, что стремительно приближается 1 июля и наступает пора объявлять будущее валютного коридора), совершенно очевидно, что это валютный бонус экспортоориентированным отраслям промышленности. Собственно, именно на это и счел нужным обратить внимание Каданников, тем самым прямо политизировав готовящееся изменение коридора. Его введение летом прошлого года, считает первый вице-премьер, было оправдано и сыграло свою роль в подавлении инфляционных ожиданий. Вместе с тем удержание доллара в жестких рамках валютного коридора снижало эффективность российского экспорта, что, в свою очередь, указывает Каданников, вело к уменьшению налогооблагаемой базы и к сокращению бюджетных доходов. Следуя этой логике, можно прийти к выводу о предстоящем вскоре снижении обменного курса рубля, что в теории действительно повышает эффективность национального экспорта.
Все это так, говорят в ответ скептики, однако обобщенный в математических закономерностях опыт колебания обменного курса в западных странах дал основания говорить об "эффекте J-кривой". В упрощенном виде суть его в том, что в течение определенного времени изменение обменного курса из-за имеющей место инертности экономических процессов не приводит к каким-либо существенным изменениям в поведении субъектов внешнеэкономической деятельности. Более того, через некоторое время эффект от изменения курса национальной валюты исчерпывает себя и сохраняется только при условии постоянного падения национальной валюты. Затем и это условие не приносит первоначального эффекта, и экспортным отраслям в качестве стимула потребуется новая девальвация. Именно поэтому и для российских экспортеров в экономическом плане, и для российского президента в политическом гораздо большее значение имеет отмена всех экспортных пошлин.
Сторонники этой точки зрения склонны отдавать предпочтение иной подоплеке решения об изменении валютного коридора. В основе его они видят начавшееся смягчение финансовой политики, обусловленное как грядущими выборами, так и критической ситуацией, в которой оказался из-за недобора доходной части федеральный бюджет. Поворот правительства под давлением президента к инфляционному финансированию экономики потребует для сохранения обменного курса рубля в пределах установленного коридора все более значительных валютных интервенций Центрального банка. Что нерационально, учитывая возможное ухудшение мировой конъюнктуры по основным экспортным позициям российской экономики, стабильность импорта в Россию и необходимость, несмотря на достигнутые договоренности с международными клубами кредиторов о реструктуризации задолженности СССР, осуществлять обслуживание и погашение российского внешнего долга.
Как бы предугадывая подобный несколько пессимистичный взгляд на будущее финансовой стабилизации, Владимир Каданников попытался его на прошлой неделе сразу и опровергнуть. Выступая на семинаре представителей средств массовой информации регионов России, он предупредил о том, что изменение курса реформ может привести к новому, более стремительному витку инфляции. Свою позицию первый вице-премьер изложил в жанре привычного сейчас предвыборного политического выступления. По его мнению, не отличающемуся, правда, особой оригинальностью, приход к власти человека, противостоящего нынешнему экономическому курсу, повлечет за собой необходимость погасить те авансы, которые он выдал своим избирателям. Следствием этого станет "увеличение денежной массы, то есть включение печатного станка". Если учесть, что России приходится пока все еще обслуживать внешний долг СССР, на что уходит $1,6 млрд в год (при изменении курса сумма выплат достигнет $15 млрд), то можно предположить, что печатный станок заработает в полную силу. По мнению Каданникова, "цена вопроса уже будет не 25 процентов инфляции в месяц, а больше сотни".
При всей кажущейся простоте вопрос о динамике в ближайшем будущем индекса инфляции на самом деле не так однозначен. С одной стороны, анализ экономической политики российских правительств с конца 1991 года говорит о том, что для нее характерны цикличные изменения по принципу "ужесточение — смягчение". В целом это соответствует некоему алгоритму социального маневрирования. В данный момент, как подсказывает недавняя история, правительство стоит на пороге очередного "полевения", что означает смягчение финансовой политики. Тем не менее начиная с 1993 года показатель инфляции неизменно шел вниз (хотя и не теми темпами, какие прогнозировало правительство). В связи с этим гипотетический рост инфляции, скорее всего, будет колебаться вокруг уже достигнутого уровня и не превысит в среднегодовом исчислении 70-80 процентов. Это, разумеется, в том случае, если выборы не внесут революционных изменений в жизнь страны.
Против инфляционных ожиданий работает и то, что вопреки бытующему мнению ситуация с бюджетом далека от катастрофы. Как и в прошлом году, динамика расходов федерального бюджета в целом повторяет динамику его доходной части. В наименьшей степени сокращение финансирования касалось как раз защищенных социальных статей бюджета, в связи с чем обещание президента взять под свой контроль выплату зарплат и пенсий было лишь формально данью предвыборному популизму. Лучше всего реальную ситуацию с бюджетом, который являлся до сих пор главным фактором инфляции, характеризует следующий показатель. В сравнении с прогнозными показателями фактическая величина дефицита федерального бюджета составила, по различным данным, всего лишь от 110 до 115 процентов. Пока цена поисков социального мира была терпимой, и за полтора месяца драматически измениться она не сможет.
В чем же тогда экономический смысл перехода к новому механизму регулирования обменного курса рубля? Исходя из его лапидарного определения, данного Каданниковым, можно предположить, что речь идет о переходе от подобия гибко-фиксированного курса рубля к так называемому плавающему курсу. Подобный переход большинство развитых стран совершили после отмены Бреттон-Вудской системы договорно-фиксированных валютных курсов в 1971-1973 годах. В отличие от фиксированных, плавающие валютные курсы устанавливаются под влиянием спроса и предложения, хотя считать механизм их определения зависящим исключительно от ситуации на валютном рынке нельзя. Стихийно складывающийся курс всегда корректируется органами, уполномоченными на проведение валютной политики. Основную причину перехода к плавающим курсам, если не вдаваться глубоко в экономическую историю, назвал бывший президент Бундесбанка О. Эммингер: необходимо оградить денежно-кредитную систему от инфляционного наполнения иностранной валютой, вызванного тем, что центральный банк вынужден был за пять недель скупить доллары на DM200 млрд, что более чем вдвое превышало сумму нового выпуска денег в течение целого года.
Ситуация с плавающим курсом тем и удобна, что позволяет сократить масштабы интервенций центральных банков, предпринимаемых для поддержки курса в пределах выбранного обменного коридора. Правда, сейчас в России, как можно понять из разъяснений представителей ЦБ, объемы таких интервенций не столь уж велики, хотя без них ежедневные колебания рубля были бы гораздо значительнее. По крайней мере формальная непредсказуемость краткосрочной динамики валютного курса и отсутствие плотной опеки со стороны ЦБ повышает привлекательность спекулятивных операций на валютной бирже. Очевидно, финансовые власти страны заинтересованы в этом, равно как и в возвращении банков к активной игре на валютном рынке. Недавнее смягчение нормативов обязательного резервирования можно трактовать именно в этом ключе. Согласно этой логике, представляется реальной и ситуация, при которой государство, дав возможность коммерческим банкам нарастить денежные ресурсы, аккумулирует их не только путем эмиссии ГКО--ОФЗ--ОГСЗ, но и активной игрой на понижение на валютном рынке. Некоторая либерализация курсообразования позволит достичь следующего: понизив обменный курс, эффективно реализовать часть своих валютных запасов, не расширяя существенно денежной массы, и, наконец, получить неэмиссионным путем средства для финансирования социальных расходов. В этом случае известные слова Александра Квасьневского, что "иногда следует просто взять деньги у богатых для распределения среди бедных", звучат уже не так пугающе.
РОМАН Ъ-АРТЕМЬЕВ