Сегодня исполняется 90 лет со дня рождения великого итальянского кинорежиссера Роберто Росселлини. Долгие годы мы называли его "отцом неореализма", предпочитая не думать о нем как о богоискателе, чудотворце и одном из самых знаменитых Дон-Жуанов послевоенной Европы.
Все, кто знал Роберто Росселлини, в один голос утверждали, что он обладал магической властью над кино. Случайные непрофессионалы играли у него как кинозвезды, камера не ломалась, осветительные приборы не гасли, ему всегда благоприятствовала погода и "уходящая натура" двигалась не прочь, а только навстречу. Те, кто знал режиссера еще лучше, говорили, что он как никто другой владеет тайной женского сердца и поэтому ему покорилась десятая муза. История его фильмов неотделима от истории его громких романов и неистовых влюбленностей. Он сам признавался, что в кино попал только из-за подруги-старлетки, которую ревниво сопровождал на съемки. Молодой Феллини рассказывал, что казнь партизан — одну из лучших сцен "Пайзы" — Росселлини придумал, торопясь на амурное свидание. Подготовка к съемке затянулась, вокруг быстро темнело и тогда он распорядился снять эпизод одним общим планом, так что в сгущающихся сумерках был слышен только плеск падающих в воду тел.
Благодаря фильму "Рим — открытый город" тогдашняя подруга Росселлини Анна Маньяни стала народной героиней итальянского кино. Через несколько лет Росселлини оставил ее ради Ингрид Бергман, навсегда слетевшей из-за него с самой верхушки голливудского Олимпа. Когда Бергман приехала в Рим, площадь перед отелем была до отказа забита аплодирующим народом. Двадцать лет спустя такая же толпа сопровождала гроб Анны Маньяни. Из церкви ее тело вынесли под рукоплескания — Росселлини влюблялся только в великих актрис. Из-за Росселлини Бергман отказалась от звездной карьеры, Росселлини — от им же изобретенного неореализма. Так называемый "бергмановский период" кончился, когда он закрутил скандальный роман с индийской сценаристкой Сомали Даш Гупта, уехал в Индию и сделал там большое документальное кино, открывшее новый этап его режиссерской биографии.
Официальная периодизация творчества Росселлини почти совпадает с его сердечными увлечениями и полностью определяется уникальным чувством творческой и человеческой свободы. Он первым начал снимать "жизнь в формах самой жизни", приглашая на главные роли людей с улицы, на ходу меняя сюжет и дописывая диалоги. "Рим — открытый город" и "Пайза" рассказывали об эпическом равенстве людей, объединенных антифашистским подпольем: замордованные гестапо пролетарий, интеллигент и священник поровну делили жертвенную муку, и, казалось, сам Бог пересматривал свои заповеди в интересах освободительного сопротивления.
Может быть, поэтому, когда в начале 50-х Росселлини подряд снял житие Франциска Ассизского и "Стромболи — землю божью", вчерашние единомышленники обвинили его в предательстве. На смену классовой солидарности пришла метафизика индивидуальной свободы — именно в ней обретал истину Св. Франциск, и именно ради нее у подножия вулкана Стромболи аристократка оставляла пригревшего ее простолюдина. Показав это, Росселлини не изменил и не изменился — просто его собственное вольнолюбие преодолело очередную границу.
Религией Росселлини всегда была свобода. Как католик он не отделял веру от чуда. В "Риме — открытом городе" самоубийство как акт освобождения осенялось божественным знаком: яркий свет лился сквозь крестообразную тюремную решетку, на которой удавился схваченный партизан. И наоборот — в своей последней картине, "Мессия", Росселлини показал евангельские чудеса как нечто обыденное и рациональное. В "Поездке в Италию" постылые любовники открывали друг друга через свободу, обретенную под аляповатой статуей Святой Девы. За эти и подобные им сцены Росселлини ненавидел радикальный атеист Бунюэль. За это же его боготворили режиссеры французской "новой волны", искавшие примирения магического авторства и объективной кинореальности. "Без Росселлини не было бы ничего" — эти слова Бернардо Бертолуччи вложил в уста героя своей "Стратегии паука". "Он никогда не задерживается, не объясняет, а очень быстро одну за другой бросает мысли", — считал Трюффо, точно определяя причину того, почему короткометражная фильмография Росселлини едва ли не превосходит перечень его полнометражных работ. В начале 60-х он окончательно ушел на телевидение, сочтя его более подходящим средством массового просвещения. Для малого экрана он снимал биографии великих людей прошлого, причем философы-рационалисты в его авторской галерее соседствовали с апостолами, а государственные реформаторы — с Иисусом Христом. Роберто Росселлини умер 3 июня 1977 года, так и не успев перенести на экран "Диалоги" Платона и "Смерть Сократа".
СЕРГЕЙ Ъ-ДОБРОТВОРСКИЙ