Неспортивное поведение

// Вне игры...

...c Андреем Колесниковым

Специальный корреспондент "Ъ" стал свидетелем первого организованного протеста против идеалов олимпийского движения, жертвами которого стали несколько ванкуверских витрин и попранное чувство справедливости, вызванное вероломством одного из полицейских.

13 февраля Ванкувер потрясли первые массовые беспорядки. Пара сотен человек в масках разбили две витрины магазина, который продает олимпийскую одежду, а еще одну витрину залили краской. Олимпиада страшно провинилась перед юношами и девушками, которым слишком нравился Ванкувер. Теперь он безнадежно, они уверены, испорчен (имеются в виду не разбитые ими витрины). Ванкувер сгубили Олимпийские игры. Как я понял вчера из разговоров с этими людьми, на нем можно ставить крест.

Слух о том, что на Джорджия-стрит громят витрины, переворачивают машины, бьют спортсменов-олимпийцев, а также вообще всех, кто в хорошей форме (тут имелась в виду спортивная одежда), заставил нас повернуть с дороги в Уистлер назад в Ванкувер (и слава богу, что мы не увидели, как наши биатлонистки упустили свое женское счастье).

Меня, правда, немного смущало, что одет я был для гор, во все теплое и ярко-красное, российское до глубины души. То есть нагло бросающееся в глаза и так манящее крепышей в масках с битами в руках, которые очень не хотели перепутать врага канадского народа, то есть спортсмена-олимпийца, этого оккупанта, занявшего его город, с мирным горожанином, чьи интересы они этими битами намерены отстаивать до победного конца или вплоть до пожизненной дисквалификации в любой из ванкуверских тюрем.

Но мы уже подъехали на место происшествия, и хочешь не хочешь, а пришлось стать выше этого. Витрины и правда пострадали, на их фоне уже фотографировались как раз мирные горожане, а вот людей в масках, на фоне которых они тоже с удовольствием пофотографировались бы, уже тут не было. Они пошли дальше, до конца, как и обещали, то есть по Джорджия-стрит к мосту на дорогу в Уистлер.

Но их еще предстояло найти. Пока я думал, как быстрее это сделать, мимо меня на низкой высоте пролетели два боевых вертолета канадских ВВС со спецназом на борту. Двери были открыты, дула наружу, и можно было хорошо рассмотреть даже тяжелые ботинки солдат. Потом в ту же сторону отправился отряд полицейских, и я понял, что нам по пути. Через пару минут вместе с нами уже шагали два испанских фотокорреспондента и одна американская тележурналистка.

Мы шли так долго, что я даже подумал, что, может, это такой отряд специального назначения. Такие бесславные ублюдки, цель которых увести журналистов как можно дальше от места событий и там в лучшем случае оставить, а в худшем — отомстить за то, что мы заставили их так долго и бездарно маршировать.

Но на этот раз обошлось. Мы вдруг увидели их. 70-80 юношей и девушек сгруппировались возле одного паба. Вернее, их сгруппировали полицейские, окружив велосипедами. Велосипеды производили на молодых людей магическое впечатление. Такое впечатление на змею производит меловой круг. Канадскому спецназу, видным ребятам с помповыми ружьями и тоже в масках, окружившим манифестантов вторым кольцом, можно было уже не беспокоиться.

Но блокировать уже приходилось и случайных прохожих, которые сумели буквально за несколько минут найти себе здесь применение и хором требовали:

— Дайте им пройти! Дайте им пройти!

— Се-е-е-кс!!! — услышал я истошный крик из-за велосипедов.— Я хочу секса-а-а!

Полноватый рыжий юноша делился своей болью с окружающими. Очевидно, что он и в самом деле испытывал серьезные проблемы такого рода, раз уж так разорался прямо на улице.

Полицейские смотрели на него сочувственно и даже, кажется, рады бы были помочь, но в этот день они были по другую сторону баррикады.

В руках одного из протестующих появился мегафон, и он доходчиво изложил полицейским и репортерам, которые успели подъехать сюда, суть проблемы.

— Олимпийские игры,— кричал он,— не для людей и не для атлетов! Вся эта Олимпиада — многомиллиардная индустрия! Она включает строительство, отели, туризм... Медиакорпорации и бизнес-элита работают рука об руку с правительством и с МОК, этой преступной организацией, наживающейся на народном горе!

Он перевел дух — и зря, потому что полицейские не дали ему возможности продолжить мысль. Они услужливо открыли двери длинного автозака, и парень с такой готовностью скрылся в его недрах, что можно было подумать, именно к этому он все утро и стремился (может, ему переночевать было негде).

Но его дело продолжила девушка, уже без мегафона.

— Состоялась оккупация нашей и так уже однажды проданной родины! Разве вы этого не видите?! Канада оккупировала эти земли, на которых сейчас расположилась! Нарушаются права аборигенов, социальные, политические, экологические...

Уходя в автозак, она проинформировала журналистов, что ее взяли за то, что она носит маску, и просила особо отметить это в статьях. Эту просьбу я и выполняю, хотя и без меня, я думаю, будет отмечено — по крайней мере, в протоколе.

Но дело ее жило. Опять откуда-то взялся мегафон (не исключаю, что одолжили у полицейских, которые, думаю, с радостью пошли навстречу — им же нужен был безукоризненный повод упрятать еще хоть одного человека в автозак).

— Постоянно возрастающее давление на людей стало спутником Игр! В Ванкувере сейчас 16,5 тыс. военных, телохранителей, частной охраны, спецагентов! — рассказал следующий энтузиаст.— Плюс иностранные службы охраны! И они считают, что этого мало! И мэр города уже получил просьбу от правительства усилить контроль над распространением наших постеров, листовок, маршей! Любая возможная помеха олимпийским развлечениям будет жестоко караться!

Автозак настиг очередного оратора почти мгновенно. Он с отчаянием аквалангиста, у которого отобрали маску, нырнул к товарищам.

Все это возмущало остальных манифестантов. Сами они уже сорвали с себя все и всяческие маски и готовы были сделать это и с полицейскими. Один из молодых людей подошел к полицейскому и что-то ему сказал с легкой улыбкой на устах. В ответ полицейский с такой же легкой улыбкой еле заметным движением кисти вдруг схватил парня за причинное место (мой семилетний сын Ваня осторожно называет его "колокольчики"), сжал в кулак все, что там оказалось, и хорошенько встряхнул.

С неподдельным интересом вглядевшись в лицо юноши, у которого даже глаза стали лиловыми, я подумал, что перчатка полицейского должна быть вся в крови или в чем там еще. Причем сильнее боли было изумление юноши. Он совершенно не ожидал такого вероломства.

И долго он еще потом ходил от товарища к товарищу, обиженно кивал на полицейского, который стоял с вызывающе независимым видом возле автозака, и рассказывал им эту историю предательства. Товарищи встревоженно качали головами.

Их активность после этого эпизода заметно пошла на убыль.

Высунулся еще только один манифестант, которому, видимо, не давали покоя лавры людей в автозаке. Он произнес прочувствованную и даже длинную речь:

— Друзья! — воскликнул он.— Игры-2010 будут одними из самых разрушающих в экологическом смысле! Взрывные работы в горах, горное минирование представляет угрозу для популяции рыбы! (Очевидно, той, которая водится в горах.— А. К.) Огромное количество металла, пластика, цемента... 100 тыс. деревьев были срублены для строительства олимпийских объектов!.. Олимпийские игры коммерциализованы! Уличная реклама была продана спонсорам Игр! Гимн, наш лирический гимн "Мы с горящими сердцами...", и такие слова, как "друг", становятся торговой маркой Олимпиады!

Как ни странно, полицейские не прерывали его. Они, по-моему, сами заслушались. Парень и правда был хорош.

— Олимпийские игры регулярно, постоянно извлекают выгоду из всего, и они выбирают в качестве спонсоров компании, которые отказываются защищать окружающую среду! Это Nike, Shell... McDonald`s, наконец!

При слове "Макдональдс" толпа хищно и аппетитно вздохнула. Этот объект больше, чем остальные вместе взятые, при одном только упоминании вызывает у них смутное желание разнести его к чертовой матери.

— Они выселяют бездомных за пределы города! Ванкувер переместил всех бездомных! А куда? Кто-нибудь знает?! Где все эти люди?! Объясните нам!

Полицейские молчали, потупив голову, словно наконец-то осознали свою вину. Парень, видно, попал в десятку.

— Проводя Олимпийские игры, государства влезают в долги... Монреаль принимал их в 1976 году и расплатился только в 2002-м! У Калгари был долг 910 миллионов! Барселона — почти полтора миллиарда! Сидней — 2,2 миллиарда! Олимпийские игры — это 17-дневный корпоративный цирк во время экономического кризиса, за который мы будем расплачиваться много лет!

Ну все, это был бан. Парень и сам это понимал и, даже не дожидаясь приглашения, пошел в автозак.

Похоже, главных зачинщиков беспорядков удалось локализовать в автозаке. А один из них уже не представлял никакой угрозы для олимпийского движения, все еще обиженно поглядывая на того полицейского. Физическая боль, видимо, прошла, душевная не утихнет никогда.

Похоже, манифестанты между тем о чем-то договорились с полицейскими. Во всяком случае, начальник взвода кивнул одному из манифестантов, блок-кольцо рассеялось, потом второе, и молодым людям дали возможность идти по тротуару. Они благодарно кивнули. И те и другие в этот день сделали свое дело. Еще можно было успеть на соревнования по шорт-треку.

Правда, полицейские еще некоторое время двигались на небольшом расстоянии от протестантов. В какой-то момент те и другие остановились на светофоре, дожидаясь зеленого. Две толпы, человек в 70, перемешались, а потом, перейдя улицу, разошлись в разные стороны. Давно уехал по своим делам и автозак.

Свернув за угол, манифестанты вдруг снова сгруппировались, на этот раз — чтобы дать интервью. Когда я проходил мимо, одна девушка остановила меня словами "Я тебя люблю!" и страшно расхохоталась. Это было сказано так по-русски, так от души, что я остановился, хотя мне и правда стало страшно. Она кивнула на мою куртку, где на спине крупно было написано "Russia", и сказала уже по-английски, что у нее был парень из России, который и научил ее этому адскому словосочетанию. Она сказала, что каждый раз после того, как он произносил эти слова, между ними начиналось такое, что уже никакими словами, ни русскими, ни английскими, передать нельзя. Других слов по-русски она не знала и знать не хотела.

При этом, когда она сама обернулась ко мне спиной, я увидел прикрепленный к ее куртке плакат со словами "Олимпиада мешает мне спать!".

Вот когда у нее был русский парень, ей ничто, я думаю, спать не мешало.