Акулы атлетизма

ЕГОР НИЗАМОВ

В Ванкувере стартовала зимняя Олимпиада, и самые успешные ее участники значительно пополнят свои состояния за счет призовых выплат. Впрочем, например, хоккеисты и без олимпиад неплохо зарабатывают. Но так было не всегда. Атлетические успехи начали служить залогом финансового благополучия, только когда спорт стал профессиональным. Быстрее остальных извлекать из спорта прибыль научились в США, где труд бейсболистов иногда оценивался выше президентского. Несмотря на любовь к футболу в Европе, его звезды долгое время зарабатывали смехотворные по американским меркам деньги. С распространением телевещания перед спортсменами открылись новые горизонты для заработков. Однако далеко не у всех из них получается наслаждаться богатством и после завершения спортивной карьеры.

Сила выше разума

Приносить хорошие деньги спорт начал по историческим меркам недавно — во второй половине XIX века. Профессиональных спортсменов тогда не было, и зрители еще не привыкли к регулярным состязаниям, чемпионатам и рекордам. В США одним из первых соревнований с денежным призовым фондом стал матч по крикету 1844 года между командами Нью-Йорка и Торонто. Канадцы тогда увезли домой приличную сумму — $1000 (почти $30 тыс. по нынешнему курсу). Но такие мероприятия были редкостью. Как правило, максимум, на что могли рассчитывать спортсмены помимо зрительских симпатий,— это медали, подарки или, скажем, золотые памятные часы. Большинство людей это вполне устраивало. Не каждый спортсмен считал достойным гоняться за деньгами.

Первая бейсбольная ассоциация США в 1859 году запрещала игрокам получать плату за игру, а уже в 1913 году Тай Кобб не стеснялся повторять, что играет в бейсбол только ради денег

Например, первая американская бейсбольная ассоциация уже через год после своего образования, в 1859-м, запретила игрокам принимать от кого бы то ни было деньги за игру. Сама мысль о финансовой подоплеке спорта внушала руководителям ассоциации отвращение — им казалось, что, как только богатство игроков станет зависеть от их результативности на поле, игра станет агрессивнее и вообще потеряет романтическую состязательность.

Спровоцировать излишнюю агрессивность своих подопечных не боялись, пожалуй, только организаторы боксерских поединков. Они, наоборот, следили за тем, чтобы борцам хватало мотивации, и, как правило, обещали победителю щедрую награду за труды.

При этом во многих частях Соединенных Штатов бои были запрещены. Схватку за неофициальный титул чемпиона мира 1880 года — с участием Пэдди Райана и Джо Госса — пришлось проводить почти втайне в крохотном городке Кольерс в Западной Виргинии. Это место выбрали только из-за того, что оно находится на границе штатов: если бы в разгар боя нагрянули полицейские, то зрители и организаторы могли бы улизнуть в другой штат и избежать преследования. Но полулегальный статус не мешал боям собирать толпы болельщиков, а боксерам — считаться самыми высокооплачиваемыми спортсменами страны.

"Молодым людям, желающим заняться чем-нибудь действительно прибыльным, стоит обратить внимание на бокс. В Соединенных Штатах сегодня нет работы, которая оплачивалась бы более щедро",— писала в 1892 году канадская газета Montreal Herald. Ее корреспондент смог раскопать информацию о том, сколько зарабатывали известные боксеры, и он явно оказался под впечатлением от обнаруженного. Особенно удивило его то, с какой непринужденной быстротой богател самый известный тогда американский боксер Джон Салливан по прозвищу Бостонский Силач. Немного поиронизировав над его попытками овладеть актерским мастерством, автор статьи написал про Салливана — мол, пусть он и не звезда театральной сцены, но зарабатывает побольше любого американского актера. "Его искусство и талант приносят ему $2000 каждую неделю. Салливан за пять минут получает больше, чем первоклассный актер за неделю. Вот оно — поразительное доказательство превосходства силы над умом".

Случай Салливана, впрочем, был исключительным. Этот эксцентричный и самоуверенный боец, потомок ирландских иммигрантов, был спортивной звездой первой величины в США. На момент выхода статьи в Montreal Herald ему было 33 года, и карьера его выглядела безупречно: он еще не потерпел ни одного поражения и несколько раз становился неофициальным чемпионом страны. У него, правда, были большие проблемы с алкоголем — Салливан иногда просил виски даже во время боя, но он не мешал ему одерживать победы. Неважно, дрался он в перчатках или по старинке на кулаках.

О своем полном превосходстве Салливан знал и никогда не боялся его афишировать. В 1883-1884 годах, когда он уже был признанным профи, Салливан принял участие в турне по Соединенным Штатам в компании с еще пятью боксерами — они хотели за восемь месяцев устроить 195 показательных боев в 136 городах. За время этой поездки Салливан не удержался от дополнительного заработка. Он объявил о том, что сразится с любым, у кого хватит смелости и найдется $250 для призового фонда. На его предложение отозвались одиннадцать человек, и все они потерпели поражение.

Позже Салливан стал выше ценить свое время — в 1890-е он мог потребовать до $25 тыс. в случае победы в бою за звание чемпиона. А поскольку побеждал он каждый раз, его капитал увеличивался с фантастической скоростью. Бостонский Силач, по оценкам историков, стал первым американским спортсменом, чьи доходы превысили $1 млн.

Деньги Салливан получал, впрочем, не только благодаря спортивным достижениям. У него уже в конце XIX века получалось быть медиаперсоной. Его с радостью встречали у себя политики — он увиделся, пожалуй, с каждым американским президентом начиная от Джеймса Гарфилда и до Теодора Рузвельта. Любой американский мальчишка, решивший заняться боксом, мечтал походить на Салливана. Благодаря такой популярности боксер мог успешно продавать свой имидж. Силач Салливан рекламировал продуктовые товары Lipton Beef Company, а открытки с его изображением печатали тысячами — чтобы досталось всем желающим.

В сентябре 1892 года непобедимому королю ринга пришлось расстаться с этим титулом. Корону у него отобрал Джеймс Корбет, молодой банковский клерк из Сан-Франциско, дравшийся быстро и технично. Он измотал Салливана — сначала просьбами встретиться на ринге (Корбет добивался матча на протяжении семи лет), а потом во время боя он, пританцовывая, выжал все соки из матерого соперника.

Упав в 21-м раунде, Салливан попрощался со своим прежним величием. После этого первого поражения он фактически оставил бокс, лишь изредка участвуя в боях. Те средства, которые он зарабатывал, утекали из его рук так же быстро, как появлялись, и на пенсию он вышел не имея никакого значительного состояния. Его пример убедил многих американцев в том, что богатеть на спорте не грех. Ведь если там крутятся большие деньги, то кому еще их получать, если не спортсменам?

Спорт прибыльнее политики

С началом XX века спорт начал приобретать привычные сейчас очертания. Во многих дисциплинах — в футболе, хоккее, боксе — появлялись федерации. Они устанавливали универсальные правила и проводили по ним чемпионаты. Чтобы показывать на соревнованиях хорошие результаты, спортсменам приходилось все больше тренироваться, и спорт в итоге стал для них профессией. Точнее, игроки превратились в обычных наемных рабочих, которым частные клубы выплачивали зарплату.

Вместе с тем интерес публики к спортивным мероприятиям неуклонно рос — отдельные боксерские бои собирали в США до 10 тыс. зрителей, а на бейсбольные стадионы приходило еще больше болельщиков. В первые десятилетия XX века бейсбол, несомненно, находился в авангарде американского профессионального спорта. Он пользовался огромной популярностью, и цена выигранного чемпионата становилась выше с каждым годом. Зарплаты игроков тоже росли рекордными темпами. Если, скажем, в 1908 году американским бейсболистам удавалось зарабатывать $1500 за сезон и это считалось неплохим достижением, то к середине 1910-х лучшие из них могли рассчитывать и на $12 тыс. В 1913 году столько получал, например, Тай Кобб — звезда команды "Детройт Тайгерс". Он часто повторял, что играет в бейсбол только ради денег, и не стеснялся требовать их от менеджеров.

Самых впечатляющих финансовых успехов добился бейсболист Джордж Рут по прозвищу Бэйб. Он родился в 1895 году в Балтиморе, штат Мэриленд, в семье владельца таверны. Детство у него было непростым — родители почти не следили за ним и его семью братьями и сестрами, поэтому Рут редко ходил в школу. Он слонялся по улицам, постоянно дрался с кем-нибудь и при любой возможности играл в бейсбол с друзьями со двора. Потом его отправили в христианскую школу для проблемных детей, где он оставался почти до 20 лет. В 1914 году один из учителей, понаблюдав за тем, как Рут обращается с бейсбольной битой, написал письмо менеджеру команды "Балтимор Ориолс" с просьбой оценить талант парня. Вскоре Рут заключил свой первый годовой контракт, за который ему заплатили $600 (чуть больше $13 тыс. сейчас). "Деньги эти казались мне тогда невообразимыми",— позже вспоминал Рут.

Карьера у Рута оказалась блестящей — уже в 1920 году его купила команда "Нью-Йорк Янкис", и, играя в ней, он сделался по-настоящему знаменитым. Он ставил один рекорд результативности за другим и быстро превратился в самого желанного игрока на поле. Чтобы удержать его в команде, менеджерам "Янкис" приходилось постоянно повышать ему зарплату. В итоге к началу 1930-х годов Рут получал $70 тыс. в год. Но в 1931-м Рута уже перестала устраивать и эта сумма. Он потребовал для себя $85 тыс. и отказывался от всех предложений, которые не дотягивали до этого уровня. Американская пресса то посмеивалась над его наглостью, то возмущалась ею. Наконец, руководству "Янкис" удалось уговорить Рута согласиться на двухлетний контракт, по которому он получал $80 тыс. в год — больше, чем кто бы то ни было еще в США. Даже президент Герберт Гувер зарабатывал меньше — $75 тыс. У Рута по этому поводу как-то спросили, не смущает ли его, что его работа в условиях Великой депрессии оплачивается лучше, чем труд главного в стране человека. На что Рут ответил: "А что тут такого? У меня год прошел лучше, чем у президента".

Доходы Рута были, как и его талант, единственными в своем роде. Ни один из его современников не подобрался и близко к его рекордам. Установив такую высокую планку, Бэйб подтолкнул вверх доходы игроков по всей стране. Его партнер по команде Уэйт Хойт годы спустя пошутил по этому поводу, сказав: "Каждый известный бейсболист на пару с женой должен учить детей такой молитве: "Благослови Господь маму, благослови папу и благослови Господь Бэйба Рута"".

Естественно, многие недоумевали, почему вдруг бейсболисты должны получать такие высокие зарплаты. "Каждого игрока в бейсбол, который артачится подписывать контракт, скажем, на $6000 в год, надо отправить в Великобританию на некоторое время — поиграть там в профессиональный футбол,— писала в 1934 году газета The Miami News.— Через некоторое время, как только первый шок отступит, он поймет, что его финансовые дела идут очень даже неплохо". Максимальная зарплата английских футболистов тогда составляла примерно $40 в неделю, то есть всего около $2000 в год. Да и то только у самых талантливых игроков.

Репортер Miami News не стал скрывать своего удивления по поводу вопиющей несправедливости при распределении денег в британском футболе. "Игроков часто продают и покупают за $25 тыс., а богатые клубы могут позволить себе отдать за блестящего нападающего в два раза больше. На важные матчи иногда приходит до 130 тыс. человек, принося организаторам $140 тыс. А толпы в 50-60 тыс. человек вообще уже никого не удивляют. И куда, вы спросите, уходят все эти деньги? Кто-то явно богатеет на футболе, и это точно не игроки".

Британским футболистам предстояло провести еще не одну забастовку, чтобы выторговать себе лучшую долю. Но уже в 1960-х годах ситуация начала меняться. Футбольная революция, правда, началась далеко от родины этого вида спорта. Ее вождем стал парень из Бразилии по кличке Пеле, которому когда-то не хватало денег даже на то, чтобы купить себе мяч. А потом он превратился в самого высокооплачиваемого спортсмена мира.

Игрок важнее команды

Откуда взялась эта кличка — Пеле, доподлинно неизвестно. В своей биографии Эдсон Арантес ду Насименту написал, что так его прозвали мальчишки, с которыми он в детстве играл в футбол. Из-за того что он проводил за этим занятием слишком много времени, Пеле в четвертом классе вылетел из школы. Первые деньги он добывал воровством — крал орешки из вагонов товарных поездов, а потом, обжарив их, продавал. Некоторое время Пеле работал подмастерьем у сапожника, получая $2 в месяц.

Когда Пеле исполнилось 11 лет, его игру на поле заметил бывший футболист Вальдемар де Брито, который несколькими годами позже оформил для него контракт с командой "Сантос". В первом же сезоне Пеле забил рекордные 32 гола. Вскоре 17-летнего паренька отправили выступать за Бразилию на чемпионате мира 1958 года. Пеле практически в одиночку привел свою сборную к победе, а в 1960 году потребовал от "Сантос" заключения нового контракта. Он просил $27 тыс. за подписание договора, дом стоимостью $10 тыс. для своих родителей, личный Volkswagen и самую высокую для спортсмена зарплату в мире — $150 тыс. в год.

Для футбола такие деньги были необычайно большими. Доходы игроков там по-прежнему оставались низкими, если сравнивать с тем, сколько зарабатывали, скажем, жокеи на скачках — например, американец Билл Шумейкер в 1963 году прибавил к своему капиталу $252 тыс., получив 10% выигранных им призовых. Боксеры Сонни Листон и Флойд Паттерсон разделили на двоих почти $1 млн, который им принесли кино- и телетрансляции их финального матча за титул чемпиона в тяжелом весе — несмотря на то что сам матч закончился уже в первом раунде победой Листона. Игроки в гольф, хоккей, теннис и футбол могли рассчитывать в среднем на $30-80 тыс. в год, если в спорте им сопутствовал успех.

Без Пеле бразильский футбол существовать уже не мог, поэтому о зарплате $150 тыс. в год он договорился без труда

Но без Пеле бразильский футбол существовать уже не мог, поэтому о $150 тыс. он договорился без труда. Его участие в матче всегда означало, что перед кассами выстроятся очереди за билетами и ни одного свободного места на трибунах не останется. В руководстве "Сантос" это прекрасно понимали и старались не упустить Пеле из рук. Да он и сам не стремился уходить. В начале 1960-х предложения от ведущих футбольных команд мира вырастали перед ним как грибы после дождя. Итальянский "Ювентус" обещал Пеле $300 тыс. в год, испанский "Реал Мадрид" вообще предложил игроку самостоятельно назначить цену. Но Пеле отказал всем.

Он тогда занимался строительством собственного бизнеса в Бразилии. Денег у Пеле становилось все больше — по бразильским меркам того времени даже как-то неудобно много, и он пытался ими с умом распорядиться. В своей биографии Пеле написал, что бизнесом он занялся из-за страха в один миг расстаться со спортивной карьерой, случись вдруг травма. Он к тому же планировал жениться и не хотел ставить под угрозу благополучие семьи.

В итоге, правда, Пеле пошел опасным путем, доверив свои дела испанскому бизнесмену Пепе Гордо. Под его надзором Пеле вложил почти все свои средства в магазин строительных материалов Sanitaria Santista, который затем вырос до строительной компании. Гордо управлял всеми активами своего бразильского подопечного на протяжении почти десяти лет, пока тот находился в разъездах. Потом неожиданно выяснилось, что предприятие прогорело, так никаких серьезных денег не принеся (по крайней мере, Пеле).

Более того, Sanitaria Santista залезла в такие долги, что могла стоить Пеле всего его состояния, всей движимой и недвижимой собственности. "Я не мог поверить, что деньги, которые я так быстро зарабатывал и так медленно тратил, исчезли",— признался потом футболист. Ни один банк при этом не выдал бы ему кредита. Тогда Пеле обратился в свой клуб "Сантос", и там ему согласились помочь в обмен на трехлетний контракт, по которому один год он отыграет бесплатно.

Несмотря на полный крах своего первого предприятия, Пеле продолжил экспериментировать с бизнесом. В начале 1970-х годов он вложился в компанию Fiolax, производившую изделия из резины, и зачем-то подписал обязательство в случае банкротства предприятия взять его долги на себя. Когда Fiolax разорилась, Пеле вновь оказался окружен недовольными кредиторами и должен был отдать им почти $2 млн. Его карьера в "Сантос" к тому времени подошла к концу, он собирался уходить на пенсию. Но это, естественно, уже не представлялось возможным. Ему требовались деньги, а значит, надо было возвращаться на поле.

Многие клубы хотели видеть Пеле у себя в составе, но всем остальным предложениям он предпочел контракт с нью-йоркским клубом "Космос", который и подписал в 1975 году. Сумма в нем опять значилась рекордная — $4,75 млн за два года. Никто тогда не мог поверить в то, что великий Пеле отправится играть в США, где футбол никого не интересует, да еще и в клуб, у которого даже нет нормального стадиона.

Но приход Пеле перевернул все с ног на голову. Раньше команде "Космоса" приходилось раздавать билеты на свои матчи бесплатно — в придачу к сандвичам. Но уже на первую игру с Пеле пришло посмотреть 22,5 тыс. человек — трибуны были забиты полностью. "Еще тысяч пятьдесят пришлось отправить восвояси",— вспоминает тренер "Космоса".

Команда в одночасье превратилась в самый яркий американский клуб. В числе его болельщиков оказались Мик Джаггер, Генри Киссинджер, Роберт Редфорд и Стивен Спилберг. Матчи "Космоса" привлекали толпы зрителей. Да и в целом по стране средняя посещаемость матчей за те два года, пока там играл Пеле, выросла почти вдвое — с 7 тыс. до 13 тыс.

С уходом бразильца в 1977 году все вернулось на свои места — футбол в Соединенных Штатах продолжил медленно умирать, и звездный час "Космоса" закончился. А Пеле снова оказался при деньгах. Он не прекращал заключать рекламные контракты и в итоге превратился в миллионера. В 1990-х годах его, правда, постигла еще одна неудача в бизнесе — компания Pele Sports & Marketing оказалась вовлечена в скандал с исчезновением средств на проведение кампании для ооновского департамента Unicef. На протяжении нескольких лет после этого Пеле путешествовал по миру в качестве "посла футбола", тратя почти все заработанные деньги на ведение бесконечных судебных процессов.

Зарплаты выше некуда

Пеле за его 22-летнюю карьеру удалось взбудоражить всю футбольную индустрию. Игроков больше никто не воспринимал как наемных работников — они превратились в машины по производству денег. И платить им, соответственно, начали исходя из того, какую выгоду они могут принести. Клубы вступили в ожесточенное соревнование за право собрать у себя лучших футболистов. В 1978 году итальянец Паоло Росси покинул "Ювентус" и перешел в "Винченцу" за рекордную сумму $2,5 млн. Спустя всего четыре года "Барселона" заплатила за Диего Марадонну уже $4,32 млн.

1980-е стали для европейского футбола временем больших перемен. Повсюду появлялись частные телевизионные компании, которые были готовы платить известным клубам серьезные деньги за право эксклюзивных трансляций. Монополия государственных каналов закончилась, и футбол в большей степени, чем когда бы то ни было, начал подчиняться правилам рынка. Игрокам постепенно разрешали свободно перемещаться между клубами, и в Европу устремились легионеры. Телеканалы, соответственно, могли продавать права на трансляции в другие страны и получать от этого хороший доход. В общем, денег в футболе с каждым годом становилось все больше, и не в последнюю очередь от этого выигрывали игроки.

В Соединенных Штатах 1980-х годов взаимодействие спорта и телевидения тоже приносило хорошую прибыль. По крайней мере, до тех пор, пока затраты клубов на игроков не выросли настолько, чтобы всю эту прибыль съесть. "Зарплатам уже некуда расти,— сказал спортивный агент Боб Вулф в интервью газете Gettysburg Times.— Они и так довольно высокие. Всегда казалось, что в спорте крутится так много денег. Но сейчас уже видно, что это ошибка". С середины 1970-х доходы игроков в трех главных видах спорта в США — бейсболе, баскетболе и американском футболе — выросли в среднем в четыре раза. Спортсмену, получавшему более $1 млн в год, уже никто не удивлялся, таких в Соединенных Штатах было как минимум 56, и становилось все больше.

Клубы, тратившие львиную часть своих доходов на игроков, только успевали подсчитывать убытки. После того как в 1983 году команды Национальной баскетбольной ассоциации (НБА) потеряли в среднем по $700 тыс. каждая, настало время решительных мер. После долгих переговоров с профсоюзами владельцы клубов договорились о введении для игроков потолка зарплат — на них обещали выделить 53% доходов команд, и никто не был вправе получать больше $3,6 млн. Этому примеру вскоре последовали и в других видах спорта.

Впрочем, никто не мог запретить спортсменам делать деньги на стороне. Легенда НБА Майкл Джордан, к примеру, почти всю свою карьеру сотрудничал с Nike. Хотя, как он позже вспоминал, ему не очень-то хотелось заключать с этой компанией контракт. "Я со школьных лет был фанатом Adidas, и кроссовки Nike мне совершенно не нравились,— написал Джордан в своей книге "Из любви к игре".— Мне предложили значительную для того времени сумму $250 тыс. в год плюс всякие премии, бонусы и прочее. Условия звучали привлекательно, но я немного побаивался — то, на что меня уговаривали пойти, раньше никто не делал". Nike всего лишь предложила Джордану выпускать баскетбольные кроссовки его имени. Ей в итоге удалось добиться его согласия, и их сотрудничество стало развиваться к взаимной выгоде. Сейчас, по подсчетам журнала Forbes, Джордан зарабатывает на продаже кроссовок Jordan Brand не меньше $45 млн в год.

Украсить свою рекламу лицом выдающегося баскетболиста стремились многие компании — Coca-Cola, Chevrolet, McDonald`s и MCI. В конце своей спортивной карьеры Джордан был так популярен, что реклама приносила ему больше, чем рекордные 30-миллионные контракты с клубами. Добиться всего этого ему помог человек по имени Дэвид Фолк — спортивный агент, работающий в основном с игроками из НБА. Именно он уговорил Джордана согласиться на предложение Nike.

Этот случай можно назвать исключением из правил — спортсмены обычно не умеют обращаться с деньгами и поэтому быстро их теряют, если под рукой не оказывается хорошего советника. Из всех игроков НБА через пять лет после ухода из спорта только 40% удается не остаться на мели. "Спортсменам приходится сложнее, чем, скажем, людям из шоу-бизнеса,— говорит Майкл Сеймур, владелец управляющей компании в Филадельфии.— У них период пиковых заработков очень короткий, и они не успевают разобраться в своих инвестициях".

Большинство спортсменов уходят в профессиональный спорт сразу после школы, и им, разумеется, мало что известно о том, как следует управлять капиталом. Поэтому они нанимают себе менеджеров, не всем из которых можно доверять. Пару лет назад в Соединенных Штатах прошел процесс по делу Кирка Райта, финансового советника из Атланты. Его признали виновным в 47 случаях мошенничества и отмывания денег. Среди его клиентов были как минимум восемь американских бейсболистов, некоторые из которых потеряли несколько миллионов долларов.

Финансисты часто сравнивают успешных спортсменов с победителями лотерей: в руках неподготовленного человека вдруг оказывается состояние — оно вроде бы огромное, но заканчивается очень быстро. В октябре 2005 года бывший защитник НБА Келли Андерсон объявил о банкротстве и рассказал, как заработанные им $60 млн превратились в ничто. Он купил восемь автомобилей, тратил по $40 тыс. в месяц — в том числе на выплату алиментов и на погашение ипотечного кредита своей мамы,— и к тому же строил особняк в Беверли-Хиллз. На карманные расходы он отводил себе $10 тыс. каждый месяц и регулярно раздавал знакомым и друзьям $3-5 тыс.

Иногда, кажется, спортсменам бывает слишком трудно устоять перед возможностью тратить столько денег, сколько хочется. Бывший вице-президент банка Morgan Stanley Эд Бутовски считает, что "есть у спортсменов какая-то особенность менталитета, которая заставляет их необдуманно обходиться с деньгами". И единственное средство избавиться от нее, говорит он,— получить образование: "Пока эти повзрослевшие люди не захотят учиться, ничего не изменится".