Как уже известно читателям Ъ, в Санкт-Петербурге проходят съемки американского фильма "Анна Каренина". С российской стороны их курируют киностудия "Ленфильм" и студия Никиты Михалкова. С американской — лауреат главного "Оскара" этого года актер и режиссер Мел Гибсон. Приезда Гибсона в северную столицу "со дня на день" ждали в течение всего апреля. Потом все знающие люди сообщили, что Гибсон приедет только по личному приглашению Анатолия Собчака и случится это не раньше июня. А съемки тем временем идут полным ходом. И враг последнего Джеймса Бонда — Шон Бин, и красавица Софи Марсо уже разгуливают в костюмах прошлого века по улицам Петербурга. О ходе съемок специально для Ъ рассказывает работающий на "Анне..." петербургский переводчик ВАЛЕРИЙ КАЦУБА.
"Анна Каренина" — это первый западный фильм, полностью снимающийся в России, и первая Анна Каренина в настоящих петербургских интерьерах. Слухи о том, что американский кинематограф не будет травмировать зрителя и Вронский (Шон Бин — агент 006 в "Золотом глазе") вытащит Анну буквально из-под колес поезда, как и положено слухам, оказались сильно преувеличенными.
Сценарий сосредоточен на драматических коллизиях любви, поисках Константином Левиным (Альфред Молина) Бога и жестокости света. Будет немного болот, лесов, лугов.
Домом, где поселятся Анна и Вронский, изгнанные светом, станет дворец на Елагином острове (действительно, довольно уединенное место). Знаменитый бал, предрешивший их судьбу, будет сниматься на следующей неделе в Тронном зале Екатерининского дворца. Домом же Стивы Облонского станет Юсуповский дворец. Пожалуй, единственное, из-за чего американцы чувствуют себя сегодня не очень уверенно — это отсутствие собственной прекрасной старины. Но то, что былая роскошь Петербурга не воспринимается ими с пониманием, которого мы от них втайне ждем, — ничуть не умаляет достоинств американца, человека нации молодой.
Кстати, стоимость аренды русских музеев и дворцов оказалась гораздо выше предполагавшейся. Одно время даже шли слухи о переносе места съемок в Чехию. Зато владельцы антикварных лавок прекрасно ориентируются в предметах быта времени Анны Карениной. Часть реквизита покупается в антикварных магазинах Петербурга, часть же была взята в аренду в Лондоне.
Постоянное взаимодействие с предметами старины, интерьерами XIX века приближает образ Анны настолько, что она ощущается уже почти как моя знакомая. И везде, кажется, только о ней и говорят. Смешение времен становится вдруг столь ощутимо, что факт наличия у Софи Марсо еще какого-то мужа — польского актера, оставшегося на родине, — и восьмимесячного сына, который живет с матерью и с няней в гостинице "Невский Палас", по меньшей мере удивляет. Она же — Анна.
"Какой странный город, он как будто скрывает некое тайное знание", — замечает Софи Марсо в один из первых своих дней в Петербурге, стоя на Английской набережной у назначенного быть домом Каренина Дворца бракосочетаний. Софи, как настоящая француженка, в повседневной одежде очень проста — черные суконные брюки, бледно-голубой свитер, знакомый нам по фильмам 70-х о первой учительнице.
"То, что меня больше всего интересует в Петербурге, — это его современное искусство. В знаменитом классическом балете, на мой взгляд, мало эмоций и слишком большое значение придается технике".
"Безусловно, мне было бы интересно познакомиться с жизнью петербургской интеллигенции. Но кое-что я уже знаю о славянском характере. У меня муж — поляк, и живу я то в Париже, то в Варшаве".
Загадочное для посторонних поведение актеров и режиссера Бернарда Роуза в конце концов заставляет думать, что не только Софи, но и каждый из них несет в себе любопытную тайну, которая откроется благодаря усилиям бесчисленных рабочих, художников, реквизиторов, гримеров и костюмеров на фоне опять же бесчисленной и молчаливо-надменной массовки.
Наблюдая за тем, как готовится кадр американского кино, думаешь, что он всегда должен производить впечатление — хотя бы тем, что стоит за его подготовкой. В ротонде Мариинского дворца, где удивительный интерьер Штакеншнейдера превращается в ресторан для встречи Каренина и Стивы, меня заманила в плен упадническая философия: а вдруг вся жизнь в материальном ее эквиваленте не стоит и одной такой сцены? Аренда зала, музейной мебели, антикварные сервировочные предметы, 30 пальм из оранжереи — так, во многих смыслах буквально воссоздается интерьер богатого ресторана второй половины XIX века.
Погруженный в себя, я даже не обратил внимания на разговоры группы о главной странности англичанина Бернарда Роуза — он не просматривает отснятый материал. Роуз — режиссер молодой, и хотя он и снял семь фильмов, известны только его "Бессмертные любимые"
Самым уверенным в своем праве на существование в киноиндустрии и на земле выглядит художник по костюмам Маурицио Милленотти. Сделавший несколько фильмов с Федерико Феллини, он привносит в нужную или ненужную активность на площадке атмосферу итальянского кино. Он сразу попадает в центр кучки людей, сумевших создать из своей жизни художественную концепцию. Пожалуй, к то же группе избранных я бы отнес и стилиста причесок и грима Пола Лебланка вместе с его "Оскаром" за фильм "Амадеус" Милаша Формана и впечатлениями от трехлетнего сотрудничества с Шерон Стоун и Тиной Тернер. Галантный, уверенный Пол перемещается по площадке с веселой компанией французских гримеров и дарит русским коллегам рюкзаки Фрэнсиса Копполы. Эти люди резко контрастирует с окружением режиссера, которое останется в памяти как один сплошной поток движения — они все время куда-то бегут, словно потеряли смысл жизни.
А вообще-то кажется, что на фильм работает весь город. Одно лишь превращение улицы Зодчего Росси в московскую улицу XIX века тому серьезное подтверждение. Здесь собираются все приличные лошади и кареты в городе, милиция, ГАИ, представители ФСБ, власти. Приходят реквизиторы с рынка и засыпают улицу капустой, морковью и яблоками, возбуждая интерес у работников столовой Академии Вагановой, выходящей окнами на улицу. Судьба этих продуктов, кроме двух морковок, которые остались у меня в кармане, никому не известна.
Все идет своим чередом — как и следует, спор художественной концепции, с одной стороны, и финансовой, с другой, бывает, можно решить при помощи мужского разговора. Приятно, что отброшены уже стремления к взаимопониманию в бытовых мелочах, которого никогда не достичь.
Фильм будет сниматься до июля, и единственное, что тревожит, как бы к тому времени все мои коллеги не трансформировались в толстовских героев середины XIX века.