Некролог
В московской Боткинской больнице скончалась Ирина Константиновна Архипова. Знаменитой русской певице, обладательнице одного из коронных меццо-сопрано ХХ века, было 85 лет.
Ее карьера была не из самых ранних — на оперной сцене она дебютировала только в тридцать. К тому моменту у нее за плечами была учеба не только в консерватории, но и в Московском архитектурном институте, в который она поступила еще во время войны (оказалось, что МАРХИ тоже эвакуировался в Ташкент). Диплом архитектора она получила в 1948-м, когда в зодчестве царили классические ордера и триумфальная тематика: вот и ее дипломной работой был проект мемориала жертвам войны в Ставрополе, решенный в виде торжественной дорической ротонды. Профессия архитектора ее всерьез привлекала, да и училась она с удовольствием — недаром позже она удивляла тех, кто спрашивал ее, как же она стала певицей, ответом: "Я окончила Архитектурный институт". Среди ее преподавателей были видный профессор Михаил Барщ, молодой Николай Сукоян (будущий автор здания ЦДХ на Крымском валу), но самую важную роль в ее дальнейшей судьбе, не ведая того, сыграл академик Жолтовский. Великий советский неоклассик любил оперу и покровительствовал созданному в МАРХИ вокальному кружку, куда поступила и Архипова.
Это вроде бы скромное начинание много ей дало: занятия с талантливым педагогом и концертмейстером Надеждой Малышевой, которые продолжались и позже, когда она уже училась на вечернем отделении консерватории, оказались в смысле вокального образования солидным фундаментом. До поры до времени работа по первой профессии шла более гладко — так, это она, распределенная в "Военпроект", спроектировала для комплекса МГУ несколько хозяйственных построек. А вот ее попытки поступить в стажерскую группу Большого театра дважды кончались неудачей, прежде чем она решилась начать с провинции и поступить в труппу Свердловского театра оперы и балета. Расчет оказался верным — через два года, в 1956-м, она впервые выступила в Большом, и сразу с партией Амнерис в "Аиде". Впоследствии египетская царевна оказалась одной из ее "фирменных" героинь — наряду с Любашей из "Царской невесты", Марфой из "Хованщины" и, конечно, Кармен: властные, сильные оперные дамы ей особенно удавались, при всей гибкости и ее актерского мастерства, и ее глубокого, насыщенного голоса с интенсивными альтовыми низами.
В 1959-м она спела на сцене Большого в "Кармен" вместе с Марио дель Монако. Знаменитый тенор пел по-итальянски, она по-русски — странная по сегодняшним меркам картина, но это было одно из крупнейших оперных событий в жизни Большого за всю вторую половину ХХ века: во-первых, в советской России от визитов международных знаменитостей такого калибра уже успели отвыкнуть, во-вторых, именно с этого момента советские оперные певцы сами получили возможность стать международными знаменитостями. И первой среди них во всех смыслах оказалась, конечно, Архипова. С начала 60-х, не оставляя работы в Большом, она гастролировала по всему миру — Италия, Япония, Америка, Франция, Германия, Великобритания — выступая и с Большим театром, и с сольными концертами, и в собственных спектаклях многих и многих театров, включая "Ковент-Гарден" и "Ла Скала". Спев в 1967-м Марфу в прославленном миланском театре, она стала первой советской певицей, приглашенной "Ла Скала" в его собственную постановку. Среди ее партнеров по сцене в эти годы, помимо Марио дель Монако, бывали Николай Гяуров, Монтсеррат Кабалье, Лучано Паваротти.
Расставшись с оперной сценой в 80-х, она оставила за собой концертную сцену — пела камерную музыку, со временем, к неудовольствию блюстителей идеологической чистоты, стала включать свои программы и русскую духовную музыку. В последние лет десять мы не так часто ее видели — ссылаясь на, увы, слабевшее здоровье, она не торопилась показываться на всяких парадных мероприятиях, приглашениями на которые ее засыпали. Крайне редко, но выступала сама: последний ее сольный концерт прошел в Большом зале консерватории без малого пять лет назад. И все же затворницей она не слыла и не была — пока могла, она преподавала, давала мастер-классы, вообще опекала вокальную молодежь, занималась делами собственного фонда и возглавляла (еще с конца 60-х) жюри конкурса имени Глинки, который последний раз прошел под ее присмотром совсем недавно, в конце прошлого года. Из знаменитых артистов и ее поколения, и следующей генерации мало кто так старался даже в самые неблагоприятные годы все-таки делать что-то хотя бы не для сохранения престижа, а просто для выживания отечественной вокальной школы, символом которой ее некогда считал весь мир.