Концерт вокал
Баритон Сергей Лейферкус отметил 40-летний юбилей творческой деятельности двумя выступлениями в Петербурге — сначала принял участие в концертном исполнении оперы Родиона Щедрина "Мертвые души" в Мариинском театре, а потом спел хиты венской оперетты в гала-концерте "Вся жизнь моя — сцена" в Театре музыкальной комедии. Репертуарным виражам выдающегося певца не удивился ДМИТРИЙ РЕНАНСКИЙ.
Выбор сценических площадок и репертуара для юбилейных чествований Сергея Лейферкуса проще всего объяснить историко-биографическими обстоятельствами. Спустя десятилетия прославленный певец решил вспомнить молодость и припасть к истокам — в 1970 году в петербургском (тогда ленинградском) Театре музыкальной комедии будущий кумир мировой сцены еще в бытность студентом-консерваторцем впервые вышел на большую сцену в кальмановской "Принцессе цирка", а через семь лет дебютировал в Кировском театре Андреем Болконским в "Войне и мире" Сергея Прокофьева. Но на самом деле ситуация, при которой сегодня приходится петь что-нибудь голосоломное и интеллектуально заковыристое, а назавтра необходимо перестраиваться на сто восемьдесят градусов ради полярного репертуара, для господина Лейферкуса привычна.
Разносторонним певцом он зарекомендовал себя еще в годы кировской молодости: в лирических сценах Чайковского был непревзойденным Онегиным, в эпопее Вано Мурадели "Октябрь" слыл самым человечным человеком, в моцартовском "Дон Жуане" казался наиобаятельнейшим распутником. С годами вокальная полифункциональность дозрела до художественного универсализма, определившего стремительность западной карьеры господина Лейферкуса, в 1980-е превратившегося из частого гостя лучших европейских сцен в одного из самых востребованных в оперном мире артистов. Для этого пришлось сменить лирический баритон на драматический, а вместо Чайковского с Мурадели освоить Берлиоза, Пфицнера и Маршнера с Хумпердинком.
Результаты не заставили себя ждать: на крайних карьерных полюсах в девяностые-нулевые у Сергея Лейферкуса оказались студийный бетховенский "Фиделио" под управлением Николауса Арнонкура и парижское "Кольцо нибелунгов" в постановке Роберта Уилсона. Трудно назвать другого русского певца, который смог бы, оставаясь незаменимым в национальном репертуаре, параллельно блистать в классицистской опере под управлением патриарха аутентичного исполнительства и одновременно брать одну вагнеровскую вершину за другой. Для отечественного вокалиста карьеру господин Лейферкус сделал просто немыслимую. Хотя на русского певца выходец из литовских немцев Лейферкус никогда не был похож. К образцово четкой дикции и редкой энергетике звука с годами прибавилась полная сценическая свобода уверенного в себе интеллектуала.
Когда 35 лет назад в период между Музкомедией и Мариинкой он начинал петь в театре, который после недавнего ребрендинга стал называться Михайловским, коллеги по труппе обзывали его камерным певцом — мол, голос невелик. В советские времена среди вокалистов и вправду уважали прежде всего стенобитность, а господин Лейферкус и тогда, и сейчас брал не количеством голоса, а его качеством. Совершенной ювелирной огранкой, стратегической выстроенностью партии, умением что вокально, что актерски затачивать роль до алмазной остроты и такой же твердости.
Весь набор фирменных качеств Сергей Лейферкус продемонстрировал в проведенном под управлением Валерия Гергиева концертном исполнении "Мертвых душ" Родиона Щедрина. Чичикова господин Лейферкус пел еще на ленинградской премьере оперы в 1979 году, сложнейшую партитуру не держал в руках примерно с тех же пор. Тем более впечатляющей и поучительной оказалась та уверенная элегантность, с которой певец провел два с лишним часа на третьей мариинской сцене. С каверзными щедринскими фиоритурами он расправлялся с такой беззаботностью, как будто бы пел не экстремальный для голоса раритет современной оперы, а добродушные опереточные "коронки". На фоне юбиляра заметно тушевались даже мариинские солисты первого ранга — господин Лейферкус с шармом суперпрофи превратил юбилейное выступление в показательное.