Жалость
Тони Моррисон
М.: Астрель: Corpus, 2010
Девятый и последний на сегодняшний день роман нобелевской лауреатки Тони Моррисон и третья ее книга, переведенная на русский язык. Моррисон в России вообще недооценена. Может, это связано с тем, что все ее книги, героями которых неизменно становятся черные женщины, так или иначе посвящены исторической трагедии афроамериканцев. Значение Моррисон в американской культуре переоценить невозможно: она не то чтобы начала, а даже в какой-то мере замкнула на себе разговор о белой вине и черной памяти. Нет, она не рассказывает страшилок о рабстве — большинство ее историй происходит где-то до или после. Например, в самом знаменитом романе Моррисон, "Возлюбленная", мать перерезала горло дочери, чтобы та не стала рабыней, а через несколько лет рабство отменили. А герои "Жалости" еще вообще не знают рабства: в конце XVII века, когда происходит действие романа, в Америке эта система еще не сложилась, здесь просто выживает сильнейший. Четыре женщины, живущие на ферме новоиспеченного американца Джекоба Варка,— его выписанная из-за океана жена, служанка из индейцев, безумная Горемыка и чернокожая девочка Флоренс помогают ему по хозяйству не по принуждению, а в благодарность за милосердие хозяина. Небольшой, с повесть величиной роман Моррисон, собственно, об этом — о странных формах, которые может принимать милосердие. Точнее, не милосердие, а жалость, как совершенно справедливо переводит заглавие "Mercy" Владимир Бошняк. Америка "Жалости" — мир совершенно звериный: когда Моррисон описывает португальских плантаторов или войны баптистов с квакерами, она делает это чуть ли не с теми же интонациями, с какими Кормак Маккарти в "Дороге" описывает потерявших человеческий облик людоедов. В чем-то два этих мира равны: один до цивилизации, а другой после. И единственное, что в них может быть хорошего, это жалость, когда человека могли бы зарезать и съесть, но пожалели и есть почему-то не стали.
У них что-то с головой, у этих русских
Анна-Лена Лаурен
М.: Флюид, 2010
Вообще русские как-то очень любят читать книги о самих себе: со стороны мы необъяснимым образом выглядим благороднее и приятнее. Писать про русских тоже милое дело, они всегда повернутся неожиданной какой-нибудь стороной. Но книга финской журналистки Анны-Лены вполне предсказуемо открывается главой о русских женщинах и о том, как Москва даже эмансипированную финку заставляет встать на каблуки, попутно автор ставит своеобразный рекорд по упоминанию имени нынешнего премьер-министра в связи с оценкой текущего состояния русской души. Иными словами, это такой путеводитель для иностранца по повседневной русской жизни, сплошные полезные советы: не возражать, когда мужчины платят за тебя в кафе, не перечить власть имеющим, не бороться с коррупцией, не смущаться, когда незнакомые люди начинают расспрашивать тебя о частной жизни, в меру выпивать, всегда иметь в кармане мелочь на сдачу и активно работать локтями в московском метро. "Иначе окажешься в хвосте очереди — да так там и останешься". Стояние в очередях — вообще конек этой чудесной финки, она с удовольствием делится секретом "выверенной смеси смирения и нахальства", необходимой для попадания на прием к российскому чиновнику или к окошку железнодорожной кассы. Но ценность этой по-скандинавски простенькой книжки, конечно, не в советах. Анна-Лена прожила в России достаточно долго, чтобы научиться закусывать водку огурцами и общаться с московскими таксистами, и она воспринимает "русское" как нечто цельное, как поддающуюся описанию этнографическую общность, складываемую из каких-то довольно простых вещей — вертикаль власти, боязнь оппозиции, коррупция, русская непрактичность и русский коллективизм, водка и селедка, которая в переводе на финский и обратно с финского чудесным образом превращается в "макрель в банке".