Петербургский детский музыкальный театр "Зазеркалье" показал на сцене Эрмитажного театра премьеру "Итальянки в Алжире". Спектакль худрука театра Александра Петрова по никогда не ставившейся в России опере Джоаккино Россини показался ДМИТРИЮ РЕНАНСКОМУ знакомым с первого взгляда.
Сыгранная в Эрмитажном театре "Итальянка в Алжире" стала первой премьерой переживающего ремонт основного здания и мыкающегося по чужим углам и сценам "Зазеркалья" со времен двухлетней давности "Золушки", уже успевшей получить высшую театральную премию страны как лучший оперный спектакль позапрошлого сезона. Две россиниевские постановки близки друг другу не только хронологически: театрально "Итальянка" представляет собой клон "Золушки", разбавленной мотивами выпущенной Александром Петровым в мае минувшего года мариинской "Свадьбы Фигаро". Узнаваемы и игривая условность сценографии Елены Орловой, и перенос действия в 1930-е, и набриолиненные шевелюры, и расплодившаяся бутафорская живность (в "Золушке" публику очаровывали одиноким ослом, в "Итальянке" — веселят целой овечьей отарой), и общая ориентация режиссуры на добродушное капустничество. Без многих сомнительных сценических пассажей последний спектакль "Зазеркалья" только выиграл бы, но, как показывают последние работы Юрия Александрова, Алексея Степанюка и вот теперь еще Александра Петрова, удары по промежности и прочие гэги ниже живота типологически присущи едва ли не всем отечественным постановкам комических опер последних лет.
Авторство худрука "Зазеркалья" безошибочно опознается по первому же эпизоду постановки, в котором шуточно вооруженный ряженый араб выволакивает на авансцену и понарошку приковывает к клавесину артистку оркестра. На протяжении всего спектакля в свободное от исполнения своих прямых обязанностей аккомпаниатора речитативов время она будет вязать на спицах, заинтересованно наблюдая за действием. Экспозиция "Итальянки" вообще удалась господину Петрову: трудно, например, забыть сцену, в которой пресытившийся восточными сладостями и взыскующий европейской экзотики бей Мустафа удовлетворяет свою тягу к прекрасному просмотром диафильмов из серии "Обнаженная натура в итальянской живописи XVIII века". Не перегружая фабулу оперы сторонними сверхсюжетами, режиссер один за другим нанизывает на костяк либретто комические этюды. Вот эмансипированная итальянка выводит сибарита Мустафу из дальневосточной неги и заставляет его попотеть в импровизированном тренажерном зале. Вот пародийно трактованному россиниевскому плененному любовнику Линдору внемлет высунувшаяся из текстильных барханов кобра (в кульминации от переизбытка чувств он примется ее душить), а вот его же сентименталистскими томлениями заслушалось семейство сусликов. Форма спектакля господина Петрова — парад-алле гэгов, и, как всякое театрализованное шествие, "Итальянка в Алжире" из "Зазеркалья" щекочет глаз пестротой, но очень скоро утомляет монотонностью.
Из локального контекста петербургскую премьеру оперы Россини выводит сам факт повторного обращения "Зазеркалья" к репертуару, который на протяжении всего прошлого века оставался за гранью возможностей отечественного музыкального театра — в 1964 году исторические гастроли "Ла Скала" превратили Россини в смутный объект желания советской оперы. Репертуарным автор "Севильского цирюльника" медленно, но верно становится лишь в последние годы: еще недавно казавшиеся неподвластными для отечественных певцов партитуры успешно осваивает не только Мариинка, но и маленькая труппа "Зазеркалья". Россини постепенно входит в обиход отечественной оперы, и сегодня одного лишь факта обращения к его произведениям для успеха спектакля мало — пришло время оценивать не только смелость труппы, но и качество интерпретации. Музыкально "Итальянке в Алжире", к премьерным показам бережно отделанной Павлом Бубельниковым, еще есть куда расти. С театральной точки зрения спектакль "Зазеркалья" тоже вроде как демонстрирует выделяющийся на фоне сегодняшнего петербургского коллапса оперной режиссуры класс добротного профессионализма. Но дальше него Александр Петров не идет — и в целом, и в деталях его решение до обидного предсказуемо.