На французском антикварном рынке разгорается скандал. В конце 2009 года сотрудники специального отдела полиции по борьбе с преступлениями в сфере искусства отыскали картину Гюстава Курбе "Волна". Похитителем полотна, которое значилось в розыске с 2004 года, оказался один из технических работников старейшего аукционного холдинга Drouot. Дальше — больше: полиция обнаружила десятки краденых произведений искусства. Руководство холдинга, включая президента Жоржа Делетре, от комментариев отказывается.
Оплот французской аукционной жизни
История французских аукционов началась задолго до появления на карте Парижа квартала Drouot, ставшего средоточием аукционной жизни. Сообщается, что в 1245 году Людовик Святой возродил в Париже забытую после распада Римской империи практику публичных торгов. При короле Генрихе II появилась профессия распорядителя-оценщика торгов. Сегодня во Франции насчитывается 437 таких распорядителей, или комиссаров. Это люди, получившие два высших образования, юридическое и искусствоведческое, и прошедшие специальный госэкзамен. Во Франции только распорядители-оценщики имеют право устраивать публичные торги, заниматься описью имущества, подлежащего продаже, например, в случае развода или разорения.
Кодекс публичных торгов, разработанный в середине XIII века, за четыреста лет (примерно с XVII века) претерпел минимальные изменения. Все это время проводить торги на территории государства могли только французские подданные. Однако в 2000 году право устраивать аукционы получили и иностранцы. Таким образом, Drouot перестал быть монополистом публичных торгов в своей стране, получив опаснейших конкурентов — Sotheby's и Christie's. В связи с чем некоторое время казалось заманчивым предложение Пьера Берже: знаменитый создатель бренда Yves Saint Laurent намеревался выкупить здание Drouot и объединить несколько десятков аукционных домов в одноименную империю, которая серьезно потеснила бы на французском рынке искусства соперников с другого берега пролива. Однако из затеи Берже ничего не вышло. Зато был создан холдинг Drouot, который сейчас возглавляет владелец одного из многочисленных аукционных домов мэтр Жорж Делетре.
Сегодня Drouot — это прежде всего гигантское строение (первый аукцион состоялся здесь в 1852 году), где в 16 залах с понедельника по субботу проходят различные торги, чаще всего без каталогов и даже без предварительной экспертной работы, на которых могут продаваться и продаются мировые шедевры.
Надо сказать, что аукцион Drouot прославился уже в первые дни своего существования. В декабре 1852 года на нем распродали имущество короля Франции Луи-Филиппа, убитого на лестнице Парижской оперы. Император Наполеон III лично посетил Drouot и приобрел для своей коллекции две статуэтки. После смерти художника Эжена Делакруа на аукцион было выставлено все содержимое его мастерской, то же самое произошло с наследием Энгра, братьев Гонкуров и Сары Бернар. Однако уйти с молотка может и не востребованный наследниками скарб умершей в одиночестве консьержки. Как раз таким скарбом и интересуются больше всего коллекционеры. За полтора века существования Drouot накопились тысячи историй о том, как среди старого хлама обнаруживались бесценные китайские фарфоровые вазы, а то и полотна Рубенса или да Винчи. Как раз за продажей таких вещей теперь пристально следит полиция.
Де Голль и Ганди из одной деревни
Само собой, торги Drouot не могут проходить без помощи технического персонала. Кто-то должен забрать вещи у клиентов, привезти их в офис аукционного дома, затем доставить в торговые залы, подготовить предпродажную выставку и во время торгов выносить в зал лоты. А после торгов проданный товар необходимо упаковать по всем правилам и отправить новому владельцу. Для всего этого в Drouot работает 110 человек в униформе — черных мундирах с красными воротничками, на которых золотом вышит порядковый номер. Никто не знает имен этих людей; с незапамятных времен их называют просто красными воротничками. Друг друга они величают кличками: Нарцисс, Цыган, Курительная Трубка, Свинья, а то и де Голль или Ганди. Все они — выходцы из Савойи, более того, все — из одной-единственной деревни. Считается, что Наполеон III закрепил за савойцами эту привилегию в знак благодарности за поддержку присоединения Савойи к Франции.
Формально никакой монополии нет — освободившееся место можно купить, но никто никогда не продаст его незнакомцу. О вакансии тут же сообщается родственникам или односельчанам. Должность "красного воротничка" стоит около €30 тыс. Неквалифицированный рабочий, каковыми числятся в Drouot савойцы, зарабатывает €3-7 тыс. в месяц. До декабря 2009 года никто не задавался вопросом, как получается, что люди, живущие на такую (пусть и вполне приличную) зарплату, разъезжают на последних моделях Porsche или BMW. Это были, правда, единственные заметные признаки безбедной жизни савойцев в Париже. Но в ходе следствия открылись и другие. Например, один из "красных воротничков" оказался владельцем девяти квартир в Париже (минимальная стоимость квадратного метра в городе — €6 тыс.). Другой в квартале Drouot купил себе ресторан.
В Drouot "красные воротнички" сумели поставить себя таким образом, что любое их недовольство грозило срывом торгов. А если какая-то аукционная контора пыталась сломать монополию, пригласив рабочих со стороны, то она могла быть уверена, что зал не будет готов к торгам, покупатели товар не получат, а если и получат, то совсем не тот, что купили, или в сильно изменившемся виде. Клиенты Drouot жалуются на нелюбезность савойцев, в то же время покупатели, главным образом постоянные, ищут их благосклонности. Ведь эта неквалифицированная рабочая сила иногда лучше любого эксперта разбирается в произведениях искусства и тонкостях арт-рынка. Завсегдатаи Drouot не скрывают, что платят некоторые суммы рабочим, чтобы те информировали их об интересных вещах, появляющихся на торгах без каталогов. Некоторые участники, желающие сохранить анонимность, просили рабочих делать за них ставки. Но чаевые от клиентов Drouot, как оказалось, серьезной частью доходов "красных воротничков" не являются.
Пять лет под наблюдением
История с картиной Гюстава Курбе вскрыла совсем иную практику, прижившуюся в аукционном холдинге. На протяжении десятилетий распорядители-оценщики закрывали глаза на то, что "воротнички", пока в доме клиента идет опись имущества, предназначенного для распродажи, берут себе приглянувшиеся вещи. Обычно это ювелирные изделия, вырванные из средневековых книг иллюстрации (цена одной такой странички достигает €10 тыс.), бронзовые подсвечники, мелкие предметы мебели. Как ни странно, до 2004 года никто не заявлял о пропажах. И лишь наследник одного умершего хирурга подал заявление в полицию, недосчитавшись после визита распорядителя-оценщика картины Пикассо, трех золотых цепочек, китайского фарфора и найденного теперь полотна Курбе.
Следствие велось пять лет, пять лет полиция следила за "красными воротничками", прослушивала их телефоны. В декабре прошлого года начались активные действия. Были задержаны восемь савойцев и один распорядитель-оценщик. Трое из "красных воротничков" оказались за решеткой, где находятся и сейчас. Их коллеги начали сотрудничать со следствием. При обыске складских контейнеров, которые арендовали савойцы, полиция обнаружила гуашь Марка Шагала (все тут же вспомнили, что в начале 1990-х у вдовы художника было украдено несколько десятков работ), рисунок Жана Кокто, набор бриллиантов неизвестного происхождения. У родственников задержанных нашли шелкографии Рауля Дюфи, два десятка картин, антикварную мебель, столовое серебро.
Так рассыпался миф о том, как нищие консьержки живут в компании с шедеврами искусства, о том не подозревая, и лишь во время посмертных аукционов случаются волшебные открытия. Ведь именно на таких продажах, без каталогов и широкой огласки, уходили с молотка находки "красных воротничков".
Ничего не вижу, ничего не слышу
На аукционах в Drouot все были так увлечены картинами, что лиц технических сотрудников просто не замечали. Пока те не были пойманы на воровстве
Фото: AP
Буквально за месяц район Drouot, славный кипучей деятельностью, превратился в квартал удрученных. Все боятся всего. В кафе раньше посетители шумели о прошедших и предстоящих торгах, обсуждали антикваров, дилеров, делились сплетнями. Сегодня повсюду гробовое молчание. Рекорд 25 января в аукционном доме Pescheteau-Badin: при оценке €10-15 тыс. китайская ваза XVIII века ушла за €1,021 млн, и никто этого вроде бы не заметил. Теперь на подобные вещи нарочито не обращают внимания. Ведь очень часто подобные рекорды ставились на вещах без провенанса (достоверная история происхождения и владения), а еще чаще — на торгах без каталога. Как раз на такой безкаталожной продаже ушли недавно за €1 млн произведения дизайнера Эйлин Грей.
Некоторые аукционные дома, в том числе акционеры холдинга Drouot, известны тем, что не интересуются ни происхождением вещей, ни личностью того, кто приносит товар. В частной беседе о горестях, выпавших на долю Drouot, один эксперт из Sotheby's сказал мне: "Вот теперь никто не будет жаловаться на нашу бюрократию, когда мы требуем предъявить удостоверения личности и покупателя, и продавца. А до этого скандала многие продавцы на нас обижались, ставя в пример Drouot".
Сегодня, когда следствие в самом разгаре, никто не знает, что ждет аукционные дома, работающие в залах Drouot. Между тем скандал разразился в то время, когда идут дебаты, разрешить ли аукционным домам во Франции продажи по согласованию, то есть не выставляя произведения искусства на публичные торги. Принятию этого закона яростно сопротивляются антиквары, которым криминальная история с Drouot позволила набрать очки. В случае победы крупные аукционные дома смогут лишить арт-дилеров их последнего козыря, столь привлекательного для клиентов,— конфиденциальности сделок.
Пока все пребывают в ожидании новых открытий и разоблачений, "красные воротнички" продолжают свою работу, а административный совет холдинга Drouot 28 января принял историческое решение: сторонние фирмы теперь тоже могут оказывать подобные услуги. Однако, по общему мнению, это мера формальная, для вида. Вряд ли Drouot готов поступиться традициями (в данном случае полуторавековой монополией "красных воротничков"), ведь они на рынке искусства — вещь наиважнейшая.