--------------------------------------------------------
Публикация в "Московском комсомольце" вызвала противоречивые отклики.
Пресс-секретарь президента Сергей Ястржембский заявил, что после ее прочтения ему захотелось вымыть руки.
Один из лидеров фракции ЛДПР Алексей Митрофанов предложил посадить автора публикации.
Первый вице-премьер Виктор Илюшин считает, что судиться со спецслужбами или их подручными бессмысленно.
Советник президента Сергей Красавченко предположил, что это оплаченная фальшивка.
Спикер Думы Геннадий Селезнев заявил, что президент должен "выгнать эту камарилью", если все написанное — правда.
Глава администрации президента Анатолий Чубайс считает, что это кампания по подрыву власти.
А как бы вы реагировали, если бы подслушали вас?
------------------------------------------------------
ДМИТРИЙ РЮРИКОВ, помощник президента по международным вопросам
Никогда не боялся, не боюсь и не буду бояться, потому что нечего. Прежде всего как человеку и гражданину, а вовсе не из-за моего статуса помощника президента.
НИКОЛАЙ РЫЖКОВ, руководитель депутатской группы "Народовластие"
Нас слушают, и бояться этого не надо. Правда, это сильно раздражает. Иногда даже ругаюсь в трубку, чтобы они аккуратнее работали. А что другого я могу сделать? Хотя, понятно, есть темы, которые приходится обсуждать в коридоре.
ЮРИЙ ЛУЖКОВ, мэр Москвы
Система слежки друг за другом стала тотальной, и прослушивается все и вся. Это уже никого не пугает. Но прослушиванием занимается слишком большое количество структур, а это должно быть исключением, санкционированным прокурором или судом.
ГАЛИНА СТАРОВОЙТОВА, депутат Госдумы
Я не опасаюсь прослушивания, поскольку точно знаю, что меня слушают по крайней мере последние 20 лет. Несколько раз мне это демонстрировали открыто. В 1978 году нам с подругой даже дали прослушать кусок нашего телефонного разговора, когда мы обсуждали женские болезни. Очень неприятно чувствовать себя постоянно "под колпаком", но защищаться от этого бесполезно. Надо менять закон об оперативно-розыскной деятельности, который позволяет официально нарушать права личности.
АНДРЕЙ КУШНЕРЕНКО, заместитель начальника департамента МВЭС
Почему бы и нет? С санкции судебных органов, если действия госчиновника несовместимы с его должностью... Теоретически говоря, могут нас и негосударственные структуры слушать. Но наше министерство вполне открыто, и если у коммерческих структур есть вопросы, они могут запросто прийти и спросить. Зачем же так хитроумно что-то вызнавать?
АЛЕКСАНДР НЕВЗОРОВ, депутат Госдумы
Меня слушают и будут слушать. И пусть. Я не понимаю, зачем избегать прослушивания, ведь это нормально. Мы живем в государстве, которое было и будет полицейским. Абсолютная коррумпированность и гнилость всех слоев общества, в том числе и политической элиты, я бы сказал, обязывает государство слушать всех. И было бы хорошо, если бы все службы безопасности государства работали так же хорошо, как служба подслушивания и подглядывания.
АЛЕКСАНДР ГАФИН, вице-президент Альфа-банка
Безопаснее всего держаться "презумпции виновности", то есть исходить из предположения, что прослушивание осуществляется — и не только компетентными органами, но и конкурентами, криминальными структурами... Крупные организации, в частности банки, именно так и поступают. Детективные романы советуют вести беседы, не предназначенные для посторонних ушей, на улице. Я же провожу конфиденциальные разговоры у себя в кабинете, так как уверен в профессионализме нашей службы безопасности. А у кого кабинетов нет — на свежий воздух!
ГЕННАДИЙ ЗЮГАНОВ, лидер фракции КПРФ
Слушают, и с этим ничего не сделаешь. Буквально вчера я разговаривал с одним военным, и нас три раза разъединяли, чтобы помешать разговору. Но я три года служил в разведке и знаю, что надо делать.
АНДРЕЙ ЧЕГЛАКОВ, президент компании Steepler
Факты утечки информации у нас были. Правда, не всегда можно определить, какова причина, и было ли это именно подслушивание. Неприятности часто случаются просто из-за разгильдяйства, но 30% — это работа профессионалов, госслужб или просто людей, вооруженных соответствующей техникой. Было бы идеально, если бы этого не было. Но я не уверен, что Уголовный кодекс регламентирует вопросы подслушивания переговоров. А поскольку они всегда приносят моральный или материальный вред, мы стараемся корректировать открытую информацию. Наш любимый плакат — тот самый, из приснопамятных 30-х годов — "Не болтай!".
СЕРГЕЙ ЮШЕНКОВ, депутат Госдумы
Я не боюсь подслушивания, потому что это аморально, противозаконно и безнравственно. Этого нельзя бояться, с этим надо бороться, а не рассуждать, как это плохо. К сожалению, "грядущий Хам", о котором предупреждал блестящий Мережковский 90 лет назад, уже пришел. Практика социализма открыла дорогу не народу, увы, а черни.
СЕКРЕТАРЬ ПРИЕМНОЙ РКК "Энергия"
Мы на такие вопросы по телефону не отвечаем. У нас режимное предприятие.
СЕРГЕЙ БАБУРИН, заместитель председателя Госдумы
Я к подслушиванию привык и уже не опасаюсь, потому что эти постыдные акции по отношению к оппозиции существуют по крайней мере с 1991 года. Успокаивает только то, что мне нечего таить от родного государства. Но определенные меры для того, чтобы информация не получала широкого распространения, я все-таки стараюсь принимать.
НИКОЛАЙ ВАСИЛЬЕВ, начальник управления Торгово-промышленной палаты России
Защищенным от подслушивания я чувствую себя только на улице. На работе же нас подслушать нетрудно. У нас часто проходят совещания, и очень не хотелось бы, чтобы конфиденциальная информация вышла наружу. Хотя, надо признать, иногда бывают случаи, когда несанкционированная утечка информации приносит совершенно неожиданную выгоду.
ГРИГОРИЙ ЯВЛИНСКИЙ, лидер фракции "Яблоко"
Я исхожу из того, что все время прослушивают, причем одновременно несколько структур — спецслужбы, частные организации. Эту проблему я для себя решил еще в 1984 году, когда начал работать в советском правительстве. Решил просто не обращать на это внимания. И своим коллегам могу рекомендовать только один способ борьбы: говорить по радио, на телевидении, в газетах то же, что и дома, под одеялом.
ВЛАДИМИР ЭЙДЕЛЬШТЕЙН, коммерческий директор Ленинградского городского телефонного узла г. Москвы
Лично я с подслушиванием не сталкивался. Возможность такая всегда есть, но мы этим не занимаемся. У нас ведь жилой сектор, а кому это надо? И защитой мы тоже не занимаемся, мы же не ФСБ. Жильцов должны охранять РЭУ, которые отвечают за порядок в подъездах и за то, чтобы никто не мог подключиться.
ВАЛЕНТИН КУПЦОВ, депутат Госдумы
Я нахожусь на полном прослушивании без выходных с 23 августа 1991 года. Это мешает прежде всего тем, кто мне звонит. У нас есть аппаратура, которая позволяет выявлять это прослушивание. Но мы действуем в рамках Конституции.
НИКОЛАЙ ПОДУЗОВ, председатель правления ОПМ-банка
Неоднократно сталкивался с фактами подслушивания разговоров. Не вижу в этом особой опасности. В самом деле, если речь идет о сохранности корпоративных секретов, то, поработав немного в сфере предпринимательства, вырабатывается профессиональная сдержанность, помогающая чувствовать себя безопасно везде. Я вообще адресую все обидные слова и нелицеприятные оценки прежде всего себе самому. В этом случае необходимость в мерах особой предосторожности отпадает.
ВЛАДИМИР ЖИРИНОВСКИЙ, лидер фракции КПРФ
Да я рад тому, что слушают! Пусть руководство страны побыстрее узнает, что я думаю, я буду только рад этому. Оно будет знать, что я не строю никаких разрушительных планов, а я буду рад, что это быстро узнает премьер, президент, министры. И никаких мер предосторожности не надо. Я спокоен.
ЮРИЙ КОБАЛАДЗЕ, руководитель пресс-бюро Службы внешней разведки
Меня точно слушали, это правила игры. Любой разведчик исходит из того, что его телефон прослушивается, корреспонденция проверяется, ведется наружное наблюдение. В безопасности можно себя чувствовать только на территории посольства в спецпомещениях. Самому подслушивать не доводилось.
ВАЛЕРИЙ ПОГРЕБЕНКОВ, руководитель пресс-службы ГК "Росвооружение"
Мы такой информацией не располагаем. Просим обращаться в органы, которые компетентны в этих вопросах.