Ситуация, сложившаяся на РАО "Норильский никель", продолжает держать в напряжении ОНЭКСИМбанк, который фактически получил комбинат в свое управление, но до сих пор не мог реализовать свое право (см. материал на стр. 1). К управлению РАО его не допускали, отказываясь информировать о реальном положении дел. В то же время Генеральная прокуратура России, Федеральная служба налоговой полиции и ФСБ активно проверяют коммерческую деятельность руководства "Норильского никеля". О некоторых деталях этих проверок рассказывает корреспондент Ъ МАКСИМ Ъ-СТЕПЕНИН.
Главного партнера хотят привлечь за мошенничество
Концерн "Норильский никель" был создан в 1989 году распоряжением правительства. Он объединил четыре производственных предприятия — комбинаты Норильский горно-металлургический им. А. Завенягина (НГМК), "Североникель" в Мурманской области и "Печенганикель" и Красноярский завод цветных металлов, а также два вспомогательных — Оленегорский механический завод и НИИ "Гипроникель" в Санкт-Петербурге. Возглавил концерн директор НГМК Анатолий Филатов.
Концерн получил ряд льгот: он мог экспортировать свою продукцию для госнужд, минуя МВЭС, и, оставляя себе часть валютной выручки, проводить самостоятельную импортную политику и создавать для своих потребностей собственные негосударственные предприятия. До 1993 года МВЭС держало под контролем все экспортные операции концерна, которые осуществлялись через ВТО "Техноэкспорт" (с 1993 года — ВТО "Техностройэкспорт"). До середины 1991 года "Техноэкспорт" самостоятельно заключал контракты с контрагентами. Когда же "Норильский никель" создал свою маркетинговую сеть, необходимость в этом отпала: "Техноэкспорт" стал лишь исполнителем решений правления концерна, а с 1993 года от его услуг совсем отказались.
Сначала посредническим фирмам было предписано продавать металл по ценам на 10% выше рыночных. Одна из трех таких фирм, с которыми концерн работал в 1991-1993 годах, "Нормако" (ею руководит бывший гендиректор "Печенганикеля" Олег Галушко) в середине 1992 года совершила спекулятивную сделку: купила у концерна металл по низкой цене, а потом дождалась роста цен и продала. "Техноэкспорт" указал Филатову на недопустимость таких сделок (сейчас подобные операции — обычная практика). В ответ гендиректор распорядился засекретить все данные об экспортных сделках. В 1993 году МВЭС впервые обратилось с жалобой в правительство по этому поводу. Однако никакой реакции не последовало, а Филатова тогда же избрали в Совет федерации. Его и без того немалые связи и влияние окрепли.
Спекулятивная сделка практически никакого ущерба концерну не нанесла. Гораздо больше хлопот доставила "Норильскому никелю" и "Техноэкспорту" американская посредническая фирма IDTS. В качестве главного партнера ее предложил директор по внешнеэкономическим связям "Норильского никеля" Иосиф Брухес, много лет руководивший экспортно-импортными операциями НГМК и имевший в свое время крепкие связи еще в правительстве СССР. До того как фирма начала работать с "Норильским никелем", на рынке цветных металлов о ней никто не знал. Это обстоятельство не помешало Брухесу подписать с президентом IDTS Эдит Райх протокол об отсрочке фирме платежей на четыре месяца, тогда как обычная практика оплаты — 30 дней со дня доставки груза в Роттердам, что, кстати, было предусмотрено всеми контрактами.
Полностью с концерном IDTS так и не рассчитывалась. Ее долг концерну рос, и "Техноэкспорт" отказался отгружать фирме металл. Но осенью 1992 года премьер России Егор Гайдар разрешил руководству "Норильского никеля" осуществлять поставки самостоятельно. При этом IDTS вообще перестала платить, а долг составил более $200 млн. Однако руководители "Норильского никеля" затягивали решение вопроса о возбуждении арбитражного процесса, а все претензии адресовывали "Техностройэкспорту", жалуясь на него и в правительство. В 1993 году во время проверки концерна Федеральная служба налоговой полиции (ФСНП) расценила эту сумму как невозврат валютной выручки.
В марте текущего года Международный коммерческий арбитражный суд в Москве удовлетворил иски "Техностройэкспорта" к IDTS о взыскании с нее более $200 млн. В том же суде ждет своей очереди еще один иск ВТО к американцам на $20 млн, а еще шесть арбитражных процессов между IDTS, "Техностройэкспортом" и "Норильским никелем" идут в Стокгольме, Роттердаме и Монте-Карло.
"Техностройэкспорт" в Нью-Йорке попытался привлечь Райх и к уголовной ответственности за мошенничество (как выяснилось, в середине 70-х она уже подвергалась уголовному преследованию за подобное преступление). По американским законам ФБР должно было выявить все официальные и неофициальные контакты Райх с лицами, заключавшими с ней контракты. Но дело затормозилось: "Норильский никель" отказался разглашать подробности своих сделок с Райх.
Брухес же ушел из "Норильского никеля" в начале 1992 года и года полтора работал консультантом в югославской компании General Export, которая вела в России строительство для концерна. По распоряжению Филатова, все вопросы по контрактам с югославскими партнерами решались только через него. Сейчас Брухес кочует между Израилем и США.
Посылка с долларами
В апреле 1994 года в Норильске зарегистрировали РАО "Норильский никель". Причем, как указывается в аналитической справке центра экономических реформ, акционерное общество (как ранее и концерн) не является единым хозяйственным организмом, однако все его предприятия лишены права на самостоятельную коммерческую деятельность. Руководство РАО защищает только интересы НГМК, который, в свою очередь, преобразовали в АО "Норильский комбинат".
Руководство РАО основную часть времени проводит в Москве, а на самом комбинате все решает его главный инженер Николай Абрамов, являющийся также председателем правления "Норильского комбината". Основной доход комбинат, как и РАО в целом, получает от экспорта, но его интересует и внутренний рынок. Металл продается через посредников, причем, как утверждают представители налоговой полиции, нередко за наличные. Связанные с комбинатом люди рассказывают, что если найти общий язык с чиновниками НГМК и заплатить сверх назначенной цены примерно по $100 наличными за тонну, то можно договориться и о прямых поставках. В прошлом году совместная комиссия ФСНП, Минфина и Валютно-экспортного контроля обнаружила на комбинате большую сумму запрещенной к хождению наличной валюты, якобы оприходованной в кассу, а также очередной невозврат валютной выручки по сделкам 1994 года. По этим фактам было возбуждено уголовное дело. Но конкретных руководителей РАО и НГМК к ответственности не привлекали, хотя, например, против замдиректора Оленегорского завода Шумилова, начальника отдела снабжения Кольке и главного бухгалтера Сорокиной возбудили уголовное дело о присвоении вверенного имущества. Главбуха обвиняют также в сокрытии доходов и противодействии налоговой службе. Налоговые службы расследуют еще один небезынтересный факт — в конце декабря 1994 года замгендиректора "Печенганикеля" Сычников направил некоему норвежскому гражданину Колре Сторвику посылку с $27 тыс. наличными.
Представители "Норильского никеля" объясняют тяжелое финансовое положение РАО "сложившейся конъюнктурой рынка", а не только долгами партнеров. В то же время Генпрокуратура России, налоговая полиция и ФСБ располагают сведениями, свидетельствующими о рискованной финансовой политике руководства РАО. Представители контрольных ведомств именно в этом видят причины кризиса "Норильского никеля".
Куда уходят деньги
Средства, которые РАО официально получает за проданный металл, после зарплаты и уплаты налогов расходуются по нескольким направлениям. "Норильский никель", например, финансирует агрохозяйства НГМК, которых около десятка. Несмотря на большие инвестиции, они обеспечивают не более 20% потребностей в продовольствии Норильского промышленного района (500 тыс. жителей).
Еще один вероятный путь, по данным Федеральной службы налоговой полиции, — это финансирование многопрофильных коммерческих структур, учреждаемых комбинатом или его руководителями и их родственниками. Такие фирмы созданы, например, в Таймырском автономном округе, Красноярском крае, под Москвой, в Ярославле, Рязани, Белгороде, в самом Норильске и на Кипре. Многие из них возглавляют бывшие чиновники заводской и городской администрации, а также партийные и профсоюзные функционеры. Яркий пример — Московская медицинская биржа, существовавшая в начале 90-х годов, одним из учредителей которой являлся НГМК. Президентом ее был один из первых норильских кооператоров Александр Кучин, а в правление входили бывший директор НГМК а потом член Политбюро ЦК КПСС Владимир Долгих, бывшие 1-й секретарь норильского горкома Игорь Аристов и завотделом горкома по идеологии Игорь Лисовский. Компромата о деятельности биржи налоговая полиция пока не представила. Но именно подобные коммерческие структуры часто берут кредит под гарантии РАО и НГМК, которые не возвращаются, а кредиторы взыскивают долги с гарантов. По информации правоохранительных органов и ФСНП, на финансирование таких структур ушел и 25-миллиардный кредит, предоставленный в ноябре прошлого года Сбербанком комбинату для зарплаты, которую тем не менее в том же ноябре выдавать перестали. Только в феврале долги рабочим начали постепенно отдавать, но свой оклад руководство получало исправно (зарплата Филатова, к примеру, составляла 100 млн руб.).
Третий путь утечки денег — импортные контракты РАО и НГМК. По данным ФСНП и Генпрокуратуры, по ним зачастую вообще не проходит никакого товара, а под видом авансовых платежей валюта переводится за границу.
Несмотря на полученную в ходе бесконечных проверок РАО информацию, норильская прокуратура 26 февраля этого года возбудила только одно уголовное дело — по факту задержки зарплаты должностными лицами РАО. Дело завели только по статье о нарушении трудового законодательства, по которому тоже нет никакого движения.