Сегодня в Центральном доме кинематографистов пройдет российская премьера нового фильма знаменитого французского режиссера Клода Шаброля "Церемония". Мировая премьера картины состоялась полгода назад в Венеции. Ей прочили главный приз, но жюри решило иначе — как считают наблюдатели, в знак протеста против французских ядерных испытаний. Играющие в "Церемонии" звезды Сандрин Боннер и Изабель Юппер разделили тогда "Венецианского льва" как лучшие актрисы фестиваля, а последняя совсем недавно была награждена за эту роль "Сезаром" — высшей кинематографической премией Франции. Фильм закуплен для проката в России кинокомпанией "Мост-медиа", известной целенаправленной деятельностью по продвижению на наши экраны европейского арт-кино.
"Церемония" — несомненно, одна из лучших картин Шаброля последних лет. Ей не вредит холодная геометричность режиссуры и утрированность актерской игры. Не вредит и, как бы сказали прежде, надуманность сюжетного хода — хотя, по свидетельству самого Шаброля, он взят не откуда-нибудь, а из газетной хроники. Софи, новая служанка в загородном богатом доме (живое воплощение скромности и трудолюбия), знакомится с Жанной, оторвой-почтальоншей (перлюстрирует почту, зато активистка местного прихода). В один прекрасный вечер, устав от сбора пожертвований беднякам, две подружки-простолюдинки расстреливают из коллекционных ружей семейство "хозяев жизни".
Один из пионеров "новой волны", Шаброль разделял типичный для нее пиетет перед реальностью, одновременно создавая на экране сугубо личный кинематографический аттракцион. Лидеры "волны" были сотканы из противоречий: Годар слыл самым политизированным и безумным, Трюффо — самым нежным и циничным, а Шаброль — самым искренним и извращенным. Именно поэтому, а вовсе не из-за коммерческих компромиссов с продюсерами, как полагали советские кинокритики, он почти с самого начала замкнул себя в рамках одного и того же жанра. Это жанр мазохистской семейной хроники из жизни буржуазии, неизменно чреватый криминальностью. Новизна "Церемонии" по сравнению с прочими фильмами режиссера только в одном: могильщиком буржуазии, правда, при активном посредстве ее самой, становится, так сказать, озверевший пролетариат. Что дало основания Шабролю шутя назвать "Церемонию" последним марксистским фильмом.
Шутя — потому что на самом деле Шаброль любит своих героев, как Чехов любил своих. Разумеется, не пламенных революционерок с уголовным прошлым, которых Санрин Боннер и Изабель Юппер, недавно снявшиеся в России в фильмах о революции, изображают насмешливо-пародийно — особенно Юппер, пластикой и манерами напоминающая любовь-орловских "стрелок". Шаброль любит скромное обаяние буржуазии: любит ее быт, привычки, ее изысканные ритуалы, среди которых особое место занимают секс и еда. В отличие от Бунюэля и Феррери он их не высмеивает, а живописует с меланхоличной грустью, которая, впрочем, не лишена яда и иногда переходит в холодный сарказм.
В роли хозяйки дома Катрин выступает Жаклин Биссе, одна из женщин-легенд "новой волны", которая играет словно бы ту же памятную героиню "Американской ночи" Трюффо, только двадцать лет спустя. Та же прелестная необязательность, присущая артистической богеме, тот же электризующий эротизм, но вошедшие в спокойное семейное русло. Неторопливые застолья в чисто французском стиле и еще один обязательный семейный ритуал — прослушивание тихими деревенскими вечерами любимых опер с помощью супертелевизора, наделенного гигантским экраном и раздвигающего пространство почти до размеров оперного зала. По сути, Шаброль развивает марксистскую теорию о "двух культурах в буржуазном обществе". Вторую культуру представляет Софи, поглощающая в своей каморке для служанок дешевый шоколад и рекламную жвачку на допотопном телевизоре.
Во время семейного таинства — прослушивания "Дон Жуана" Моцарта — и происходит убийство, по своей дикости кажущееся нереальным. И дело не в сугубо ситуативном финале, когда преступниц ловят на элементарной улике — сохранившейся магнитофонной записи, хотя некоторые и увидели в концовке этой притчи надежду на то, что техника спасет стабильный капиталистический мир, ибо плебс с нею не совладает. Но вряд ли сам Шаброль всерьез верит в это слабое утешение. Скорее он предупреждает об опасности, которая никогда не перестает быть актуальной. Показывая, как прекрасное в своей изнеженности семейство предается меломанской страсти, а за их спинами уже заряжаются ружья и готовится кровавая "церемония", режиссер страны трех революций напоминает об уроке, который быстро забывается без повторения.
АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ