На каждом этапе развития экономики и общества на первый план выступает группа проблем, решение которых является ключом к дальнейшему прогрессу. Нынешняя весна поставила правительство перед фактом качественного изменения главных макроэкономических задач, которые перед ним ставит динамично меняющаяся экономика страны. Финансовая стабилизация, став реальностью, не может быть устойчивой в долгосрочном плане без возрождения инвестиционного процесса. Но инвестиционная активность останется благим пожеланием без налоговой реформы. Либерализация налоговой системы является именно тем ключевым звеном, взявшись за который, правительство России сможет вытянуть из кризиса экономику страны.
Итоги первого квартала весьма наглядно продемонстрировали правительству, что экономика вступает в качественно новый этап развития. Макроэкономическое регулирование, нацеленное на достижение ограниченного круга финансовых показателей, достигло пределов своей эффективности. Дальнейшее снижение инфляции и обеспечение неинфляционного финансирования бюджетного дефицита зависит уже не столько от жесткости финансовой политики, сколько от того, сможет ли правительство преодолеть невиданный до сих пор спад налоговых поступлений в бюджет. Для той части экономистов, которые изучали опыт западных стран, становится очевидным необходимость внесения изменений в налоговую политику, поскольку именно существующая налоговая система страны превратилась в тормоз поступательного развития российской экономики. Рост налоговых поступлений в бюджет должен происходить уже на базе экономического подъема, главным условием которого является инвестиционная активность. Реформа существующего налогового режима и должна быть нацелена на то, чтобы максимально эффективно стимулировать капиталовложения в национальную экономику. Как показывает пример практически всех без исключения новых индустриальных стран, за инвестиционным бумом неизбежно следует и скачок в бюджетных поступлениях.
Однако для того чтобы осознать ту простую истину, что ключом к выполнению бюджета по доходам является отработка именно инвестиционных стимулов, правительству, похоже, необходимо прыгнуть выше головы. Не надо иметь особо тесные отношения с руководством финансового блока правительства, чтобы понять, что единственный выход из создавшейся ситуации оно видит в применении чисто административных рычагов давления на налогоплательщиков. Иными словами, делается однозначный выбор в пользу чисто силового способа решения проблемы увеличения налоговых поступлений. Достаточно сказать, что ни в одном официальном выступлении не было даже намека на то, что финансовые власти России хоть как-то учитывали западный опыт. Между тем он свидетельствует о том, что прямая зависимость между усилением налогового пресса и увеличением поступлений в бюджет существует лишь до определенного уровня налоговых изъятий. Перейдя его, правительства сталкиваются с феноменом, неоднократно описанным как в научной, так и в популярной литературе, — объем налоговых поступлений начинает падать. До сих пор жесткость российской налоговой системы компенсировалась широким перечнем коллективных и индивидуальных льгот, в значительной степени способствовавших поддержанию инвестиционного потенциала в российской экономике. Стремительное сокращение масштабов льгот, проведенное правительством в прошлом — начале нынешнего года как в соответствии с логикой финансовой стабилизации, так и под давлением Международного валютного фонда, привело к тому, что капитал стал уходить в тень. Косвенно это признают и представители правительства. Так, например, на прошедшем в минувший вторник заседании клуба "Взаимодействие" руководитель экономического департамента Минфина Олег Вьюгин заявил, что правительство исходило из того, что в 1996 году ситуация с налоговыми поступлениями будет гораздо лучше, чем оказалось в действительности.
Какой вывод делают из этого российские власти? Вывод в целом традиционен: расширять базу налогообложения, ужесточать меры по сбору налогов, усилить репрессии против "уклонистов". Министр финансов Владимир Пансков на прошедшей неделе весьма четко определил свои позиции. По его словам, "налоговые ставки не растут последние два года, а только снижаются". "А то, что падают поступления в бюджет, — считает Пансков, — так это от невыплаты налогов". Вывод, который делает глава Минфина, говорит о том, что в душе он по-прежнему является налоговым инспектором: "Вопрос сегодня состоит не в том, чтобы снизить налоги — ни одно государство без них не может обойтись. Они должны быть и имеют право на существование. Важно сегодня равномерно распределить их на всех". Иными словами, плательщиков должно быть как можно больше. Единственное, что может правительство реально предпринять в этом случае, — перейти к тотальным проверкам, рейдам налоговой полиции и применению все более жестких мер к "недоимщикам". Логика, которой руководствуются в этом случае власти, крайне архаична: еще немного поднажать, еще немного закрутить гайки — и вот она, победа. Вначале добьемся роста налоговых поступлений в бюджет, а затем рассмотрим возможность ослабления налогового пресса. "Снижение налогового бремени — это не 1996 год, а перспектива, — признается Олег Вьюгин. — В среднесрочной стратегии экономического развития на 1996-1998 годы предусмотрено расширение базы налогообложения. В этом году налогообложение частных лиц усилится".
К каким результатам это может привести? Совершенно не к тем, о каких думает правительство. Несомненно, резерв повышения собираемости налогов пока еще есть. В краткосрочной перспективе можно еще добиться некоторого роста поступлений в бюджет. Однако все эти резервы уже близки к исчерпанию. Более того, ситуация по многих отраслях такова, что в счет налоговых платежей уже начинает изыматься основной капитал. Иными словами, просто разрушается производство и подрывается база будущего роста. Конечно, с формальной точки зрения, российская налоговая система не является такой уж пугающей. Налоговая нагрузка на ВВП составляет, по данным Госкомстата, 42% (в странах — членах Организации по экономическому сотрудничеству и развитию — 33%, в Швеции — почти две трети). Однако совершенно очевидно, что поскольку Госкомстат включает в расчеты валового внутреннего продукта России свою оценку масштабов теневого сектора ее экономики, который, естественно, налогов не платит и платить не собирается, то пресловутые 42% являются не более чем мифом. И налоговый пресс на самом деле гораздо больше. И значительно выше, чем в абсолютном большинстве развитых стран. Это при том, что уровень налоговых изъятий у производителя в 32-35% считается оптимальным.
Именно поэтому уже сейчас можно предположить, что эффект от ужесточения административных мер будет кратковременным и преходящим. В настоящее время, по оценке Минфина, наиболее крупные компании платят примерно 50% от тех налогов, которые должны вносить в бюджет. При этом проверить правильность выплат очень трудно. В январе--феврале примерно 25% средств были выплачены наличными деньгами, еще 25% — предстали в виде льгот, освобождающих от налогообложения. Оставшиеся 50% выплачены вообще не были. При этом получит еще большее развитие тенденция перехода предприятий на исключительно налично-денежное обращение. Уже сейчас отмечен стремительный рост предприятий, счета которых формально арестованы налоговыми органами, но которые, тем не менее, не прекращают свою работу. Более того, даже налоги в местные бюджеты они вносят наличными. Совершенно очевидно, что при закреплении подобной тенденции федеральный бюджет будет только терять — потребуются воистину драконовские меры, чтобы ее остановить. Недаром с таким ожесточением Владимир Пансков клеймит "черный нал": "Сегодня самое главное — это наличный оборот. За ним скрывается уход от налогообложения. Если мы найдем такие пути, чтобы перекрыть его, то проблема будет во многом решена". Это только кажется, что она будет решена. Если предприятие окончательно не криминализируется, уйдя в густую "тень", то оно просто закроется, вообще лишив бюджет налогов. Швеции, пример которой представители фискальных органов приводят с неизменным постоянством, из России не получится, и здесь никогда не будет единодушного согласия относительно сверхвысокого уровня налогообложения. Тем более, когда не только рядовой налогоплательщик, но и искушенные финансисты не вполне понимают, на что же идут аккумулированные в бюджетной системе страны деньги. Подземные города и наземные храмы являются далеко не самым худшим вариантом их траты.
Не может не пугать Минфин и другой опасный феномен — натурализация отношений между субъектами рынка. Министерство финансов в связи с этим стало брать на себя функции бывшего Госснаба. В отсутствие денег в бюджете министерство предлагает тем или иным производителям поставить продукцию на сумму бюджетной задолженности "кредитору Минфина" в обмен на снижение недоимки. Постепенно правительство вновь вползает в эпоху взаимозачетов, о чем свидетельствует недавно вышедшее распоряжение о проведении зачета задолженности бюджетных предприятий РАО "Газпром" и АО "Трансгазификация" в обмен на погашение задолженности этих двух гигантов федеральному бюджету. Любопытно при этом одно совпадение. Совсем недавно на "Газпром" налоговой инспекцией был наложен рекордный по своей величине штраф. А чуть раньше указом президента крупнейшая российская компания была фактически лишена своего знаменитого стабилизационного фонда, формировавшегося на целевой основе за счет части налогов, которые "Газпром" выплачивал фактически сам себе. Едва лишь правительство ужесточило пресс, как тут же возникла необходимость в проведении взаимозачета. Разумеется, в данном случае речь идет о совпадении, однако совпадении весьма примечательном.
Хуже всего то, что никому в российском правительстве не приходит в голову идея подойти к решению проблемы обеспечения налоговых поступлений в бюджет, руководствуясь иной логикой, в основе которой лежал бы не фискальный, а экономический образ мышления. Вместо того чтобы всеми силами выбивать налоговые платежи из лежащих и без того на боку предприятий, обещая им в светлом завтра снижение ставок налогов, правительство могло бы пойти на смягчение налогового режима в стране, максимально поощряя инвестиционную активность национального бизнеса. Разумеется, реальный эффект такого решения был бы ощутим не ранее осени и только при условии сохранения преемственности политического руководства. При этом у президента достаточно полномочий для того, чтобы не нарушая Конституции, согласно которой полномочия менять ставки налогов имеет только Федеральное собрание, существенно облегчить налоговый режим в стране.
Что мог бы сделать Борис Ельцин уже сейчас? Он мог бы, например, до принятия Налогового кодекса установить мораторий на преследование за неуплату предприятиями налогов свыше определенного уровня. Этот уровень мог бы быть установлен, исходя из показателя собираемости в среднем за прошлый год, скорректированного на индекс инфляции. Поскольку структуру себестоимости устанавливает не законодательная, а исполнительная власть, этот ключевой для любого бизнеса показатель может быть изменен как указом президента, так и соответствующим постановлением правительства. Целый ряд исключительно важных с точки зрения налогообложения предприятий положений бухгалтерского учета устанавливается ведомственными документами. Изменение, например, такого из них, как инструкция Минфина о порядке учета в балансе предприятия товарного кредита, может внести едва ли не революционные изменения в финансовое положения нефтепереработчиков, которым вменено в обязанность поставлять в долг горючесмазочные материалы сельскохозяйственным предприятиям. Подобный перечень можно было бы продолжать еще долго, однако даже указанного достаточно для того, чтобы вызвать чувство признательности у российского бизнеса. Который, кстати, в целом уже сделав свой выбор, мобилизует финансовые, организационные и интеллектуальные усилия для политической поддержки Бориса Ельцина на предстоящих выборах.
РОМАН Ъ-АРТЕМЬЕВ