В Санкт-Петербургском Большом драматическом театре им. Г. А. Товстоногова состоялась премьера спектакля "Возвышенные люди" по роману Достоевского "Село Степанчиково и его обитатели". Начинал репетиции Андрей Максимов — постановщик горьковских "Последних", но в итоге режиссером "Возвышенных людей" стал Александр Товстоногов.
После смерти Георгия Товстоногова в судьбе БДТ неизбежно видится нечто драматическое, болезненное, щемящее. Попытка сохранять достоинство и статус любимого театра петербургской интеллигенции оборачивается томительно долгими паузами между премьерами. Безграничное доверие к грузинскому маэстро Темуру Чхеидзе сочетается с несколько истеричными присягами памяти Товстоногова. Бесконечно ремонтируемый мост перед фасадом словно символизирует перерезанную артерию, некогда соединявшую БДТ с сердцем города. В спектаклях театра последних лет легко уловить темы бесприютности, ненужной свободы. Когда в 1993 году вышел "Вишневый сад" Адольфа Шапиро, критики увидели в продаже сада аллегорию распадающегося театра, а в одиночестве чеховских героев — сиротство покинутых Мастером актеров ("все враздробь"). Столь же велик был соблазн прочесть в горьковских "Последних" историю разваливающегося дома и семьи, лишенной цементирующей отцовской воли.
По своему пафосу "Возвышенные люди" — спектакль в честь Товстоногова. После долгих споров о том, кому исполнять роль Опискина, "выкидыша из общества" сыграл Евгений Лебедев, великий "Холстомер" и художественный единомышленник Товстоногова. Оформление (хоровод из высохших деревьев) Эдуарда Кочергина напомнило о сухих лесах товстоноговского "Дяди Вани" и отчасти о мертвом вишневом саде Шапиро. И, наконец, поставил "Возвышенных людей" сын того, чьим именем уже несколько лет называется театр.
"Возвышенные люди" отмечены робкой режиссерской почтительностью перед авторитетами и лишены даже намека на художественную дерзость, присущую лучшим созданиям Товстоногова-старшего. Инсценировка напоминает скучную литературную композицию в духе семидесятых годов, мизансцены похожи на унылые живые картины, второстепенные персонажи обрисованы схематично и грубо, лишенное ритма действие тянется бесконечно. Эдуард Кочергин предпринял титаническую попытку динамизировать своей подвижной сценической конструкцией бесформенный спектакль, но справиться с внутренней статикой "Возвышенных людей" не под силу даже такому крупному художнику.
Замысел спектакля, впрочем, прочитывается вполне отчетливо. В истории о воцарении в доме жалкого тирана и краснобая Фомы Фомича Опискина — Тартюфа из подполья, похожего на всех зверей сразу, — театр вычитал сюжет о внутренней готовности человека подчиниться диктатору, сотворить себе кумира. Переклички "Возвышенных людей" с современной политической ситуацией очевидны, и эту злободневность театр назойливо подчеркивает, заставив молодого героя в финале произнести в зал слова о том, что всем нам очень трудно избавиться от Фомы Фомича в своей душе.
Лебедев играет Опискина в гротесковом рисунке, иногда заставляя вспомнить своего профессора Серебрякова из "Дяди Вани". Особенно хороши его руки, огромные и как будто лишенные костей — руки музыканта и садиста. Но уже с первого появления Фома Фомич предстает законченным монстром, его характер, эффектно очерченный Лебедевым, лишается развития, а значит заглянуть в уголки подпольной и исковерканной души нельзя. Такое упрощение образа Опискина неизбежно отражается на остальных героях, потому что нужно быть слепыми и глухими, чтобы боготворить и идеализировать подобное существо. Лебедев, лишенный возможности играть ритмами (что он умеет делать виртуозно при наличии четкой режиссерской партитуры), не может по-настоящему наделить своего героя харизмой.
В "Вишневом саде" Лебедев играл Фирса и произносил слова о том, что "перед несчастьем то же было: сова кричала, и самовар гудел бесперечь". На вопрос, перед каким несчастьем, отвечал: "Перед волей". Товстоногов любил называть театр "добровольной диктатурой". После его смерти, после несчастья, БДТ пытается справиться с "волей", со свободой, которая для коллективного творческого организма бессмысленна и неплодотворна. Поэтому "Возвышенные люди" вопреки намерениям их создателей, внятно высказавшихся об опасностях диктатуры, воспринимаются и противоположным образом. Персонажи ищут автора, бесформенность — форму, а БДТ и его обитатели — добровольную и непременно художественную диктатуру.
КАРИНА Ъ-ДОБРОТВОРСКАЯ