Январская сессия ПАСЕ для России сулит скорее хорошие новости. Россия наконец ратифицировала 14-й протокол, который позволит ускорить работу Европейского суда. Это не только снятие давнего разногласия между Россией и Европой, но и улучшение климата во взаимоотношениях. На этом фоне еще меньше шансов на массовую поддержку европарламентариями грузинского предложения о лишении нашей делегации полномочий на ассамблее. Такие предложения, рискну предположить, Грузия будет еще лет десять выдвигать перед каждой сессией, и число проголосовавших за станет мерилом отношения к России.
Вертится на языке вопрос, почему мы не ратифицировали 14-й протокол раньше: аргументы в пользу запоздалой ратификации слишком откровенно походят на "спасение лица". Но правильное решение лучше принять поздно, чем никогда. Тем более что в данном случае ратификация международного соглашения становится важным фактором политики внутренней. Российское государство озаботилось продолжением реформы судебной системы, предусматривающей обеспечение права своих граждан на скорый суд, удовлетворение решения, вынесенного судом, и получение компенсации в случае его неисполнения. А именно иски такого рода — по знаменитой статье 6 Конвенции о защите прав человека — и составляют основную массу исков россиян в Европейский суд. Слишком долгое время настороженность российских властей в отношении считаных (хватит пальцев если не одной, то двух рук) дел с политическим подтекстом тормозила принятие решения в интересах тысяч простых граждан, не добившихся справедливости в отечественном суде. Теперь, ратифицировав международное соглашение, мы пытаемся расшить в отечественном правосудии именно то узкое место, которое порождало вал исков в европейскую инстанцию.
Хочется надеяться, что это решение станет одной из первых ласточек в выстраивании "умной политики". Модернизационный контекст политики внутренней начинает сказываться и на внешнеполитической сфере. Об этом говорят высшие руководители государства. Бывший министр иностранных дел, в свое время разворачивавший самолет над Атлантикой, предупреждает, что "внешнеполитический изоляционизм — это отказ от создания наиболее благоприятных внешних условий для модернизации экономики", а нынешний министр формулирует в качестве стратегической цели "более активную увязку всей нашей внешнеполитической деятельности с задачами перевода экономики на инновационные рельсы". Если такую линию выдерживать последовательно, придется и внешнюю политику "принуждать к конструктивности", и внутреннюю делать все более открытой.
Конечно, у нас еще сильны рецидивы конфронтационного мышления, а в Европе на антироссийских картах построено немало карьер. Без "обмена любезностями" на сессии ПАСЕ тоже не обойдется. Но повод для оптимизма у нас сегодня настоящий.