В сегодняшнем обзоре рассказывается о гражданском и уголовных делах, где адвокатам пришлось побороться с прокурором и следователем по очевидным, казалось бы, вопросам. Сотрудники правоохранительных органов проявили не очень понятную настойчивость, однако доводы защитников оказались более убедительными. Еще два гражданских дела закончились мировыми соглашениями. О начале одного из них, по иску журнала "Военный парад" к "Российской газете", Ъ рассказывал в прошлом году. В другом процессе адвокату пришлось прибегнуть к нестандартным ходам, напугав ответчика. А еще одна гражданская тяжба закончилась взысканием с медиков двух миллионов рублей за моральный ущерб в связи со смертью их пациентки.
Загадка прокурора
Судя по количеству времени, которое сотрудники правоохранительных органов тратят на совершенно бессмысленные дела, у нас в стране с преступностью давно уже покончено. Следователи и прокуроры как будто специально ищут для себя хоть какое-нибудь занятие, чтобы оправдать звание защитника закона. При этом логика их действий совершенно необъяснима. Так, например, заведующему спецюрконсультацией "Е. Г. Тарло и партнеры" (Мособлколлегия) пришлось долго сражаться в Арбитражном суде с прокурором Тверской области, объясняя, что действия его клиента были во благо, а не во вред государству. Прокурор, вероятно, остался при своем мнении, а суд Тверской области, отклонивший иск прокурора к одной нефтяной компании о признании недействительной сделки купли-продажи развалившегося животноводческого комплекса, согласился с адвокатом.
Еще при Советской власти оборонному предприятию "Звезда", расположенному на одном из островов озера Селигер, навязали участок под подсобное хозяйство в Осташковском районе Тверской области. Предприятие, затратив большие деньги, организовало на болотах животноводческий комплекс "Замошье". Хозяйство на ноги так и не встало и приходило во все больший упадок. Но тут, на счастье дирекции, одна нефтяная фирма согласилась купить "Замошье" за крупную по тем временам сумму, и летом 1994 года осташковский Фонд управления имуществом (ФУИ) по поручению Тверского областного фонда подписал с компанией соответствующий договор. Хозяйство было продано на аукционе приватизации. Деньги ушли в госбюджет и частично заводу.
Год фирма обустраивала "Замошье". Она вложила в него миллиард рублей и намеревалась создать животноводческий комплекс на уровне мировых стандартов. Людям исправно платили зарплату, увеличили количество рабочих мест (трудоустроили, кстати, всех уволенных ранее по сокращению штатов). Однако в областной прокуратуре решили, что "Замошье" было приватизировано незаконно: поскольку хозяйство ранее принадлежало оборонному заводу, оно является стратегическим объектом, который нельзя приватизировать. В сентябре 1995 года Тверская облпрокуратура подала в Арбитражный суд иск о признании сделки недействительной. С точки зрения прокуратуры, ответчик должен был вернуть "Замошье" заводу (который, правда, вовсе этого не жаждал). О том, кто должен вернуть фирме деньги, при этом речи вообще не шло.
Слушания состоялись в октябре.
Прокурор настаивал на том, что хозяйство являлось структурным подразделением оборонного завода, который правительственным постановлением внесен в список предприятий, не подлежащих приватизации. Правда, текст самого постановления, которое нигде не было опубликовано, он суду не представил.
Евгений Тарло, представлявший интересы нефтяной фирмы, доказывал обратное, утверждая, что сделка совершенно законна и вполне соответствует государственным и общественным интересам. Суду были представлены документы, подтверждающие, что в животноводческий комплекс уже вложены немалые деньги, а завод, если "Замошье" будет ему возвращено, не станет заниматься этим хозяйством, и оно опять придет в упадок. Но истец настаивал, ссылаясь на один из пунктов "Основных положений Госпрограммы приватизации государственных и муниципальных предприятий в РФ после 01.07.94", запрещающий приватизацию оборонных объектов.
Адвокат в ответ заявил, что "Замошье" на момент продажи структурным подразделением "Звезды" не являлось, поскольку приказом директора ликвидировалось как убыточное и ненужное заводу производство. Хозяйство, правда, не сняли с баланса предприятия, но оно, утверждал адвокат, все равно не относится к основной деятельности завода. А по тем же "Основным положениям" предприятие имеет право продавать свои неиспользуемые активы. В подтверждение своих слов Тарло представил письмо из Управления приватизации предприятий ВПК Госкомимущества о законности данной сделки.
При этом он заявил, что секретное постановление правительства, на которое ссылался прокурор, законной силы вообще не имеет, так как не опубликовано. Об этом говорит п. 3 ст. 15 Конституции РФ. Но даже если бы постановление было опубликовано, знать о нем — обязанность ФУИ, который знакомит покупателя с его правами. Но и в ФУИ о постановлении ничего не знают.
На вопрос же адвоката, кто должен вернуть деньги нефтяникам, прокурор ничего не ответил. В итоге суд согласился с адвокатом и отклонил иск. Потом была отклонена его апелляционная жалоба, а на этой неделе и кассационная.
В этой истории самым непонятным осталось то, чьи же интересы прокурор отстаивал, поскольку в случае его победы других победителей не было бы. А вот в следующем деле не оказалось проигравших.
Стороны заключили мировую
В феврале прошлого года Ъ рассказывал о начавшейся в Савеловском суде Москвы тяжбе между "Российской газетой" и журналом "Военный парад", который выступал вместе с президентом американской фирмы Zigzag Venture Group (соучредитель журнала) Виктором Бондаренко. Редакция журнала и Бондаренко требовали защиты своей чести и деловой репутации, которым, по их мнению, газета нанесла существенный ущерб, обвинив в разглашении военных секретов и незаконной торговле оружием. Интересы обеих сторон представляли адвокаты Мособлколлегии: истцов — заведующий адвокатской фирмой "Руттер и партнеры" Юрий Руттер, а ответчиков — известный адвокат из Домодедовской консультации Дмитрий Штейнберг. В итоге длившееся больше года судебное разбирательство закончилось мировым соглашением.
Началось все с того, что в октябре 1994 года в "РГ" появились две анонимные статьи, в которых редакция журнала и Бондаренко обвинялись по сути в шпионаже. Газета утверждала, что редакция "Военного парада" незаконно находится в режимном институте Радиоэлектронных систем (ЦНИИ РЭС) и получает российские военные секреты "из первых рук". При этом журнал публикует не подлежащие разглашению сведения о новейших видах оружия. Кроме того, руководство "Военного парада" и гражданин США Виктор Бондаренко незаконно торгуют российской военной техникой. Они якобы пытались продать 27 истребителей МИГ в Катар и патроны в Мали. Автор предположил, что журнал финансируется ЦРУ, а родственники жены Бондаренко — агенты израильской разведки Моссад.
Бондаренко и редакция журнала подали в суд на обидчика. Тот оказался в сложном положении: никаких документов, бесспорно подтверждавших столь серьезные обвинения, у автора не было. Истцы требовали опровержения и 100 млн рублей компенсации за моральный ущерб.
Пытаясь как-то оправдать своего доверителя, Дмитрий Штейнберг заявил, что для Бондаренко, как гражданина США, в явной или мнимой связи с ЦРУ ничего оскорбительного нет. Родственники же его супруги за свои честь и достоинство должны бороться сами, а не передоверять это дело Бондаренко.
Незаконность же пребывания редакции журнала в ЦНИИ РЭС подтверждается, по мнению адвоката, актом ведомственной проверки Минобороны. Из него следовало, что журнал, являющийся совместным предприятием, находится на территории режимного объекта в нарушение закона "О гостайне", поскольку таким образом создаются условия для утечки информации. При этом Штейнберг представил суду запрос правительства Мали в "Военный парад" с просьбой посодействовать в продаже патронов. Это, по мнению адвоката, косвенно подтверждает обвинение в незаконной продаже оружия. А вообще, сказал Штейнберг, у автора статей есть некие изобличающие документы, которые он должен представить суду.
Однако Юрий Руттер парировал доводы коллеги, сказав, что только суд вправе назвать кого-то преступником. А из его доверителей никто никогда не только не был осужден за шпионаж или торговлю оружием, но даже и не привлекался к ответственности. Значит, все обвинения беспочвенны. Да и, кстати, просьба из Мали о патронах тоже не доказательство, поскольку редакция переадресовала ее в Минобороны.
Так, попикировавшись и прощупав позиции друг друга, адвокаты, видимо, поняли, что таким образом можно судиться до бесконечности. Они обсудили этот вопрос с клиентами и, по предложению Штейнберга, решили заключить мировое соглашение. Этим документом "РГ" обязалась предоставить по первому требованию истцов половину полосы на своих страницах. Они могут разместить там рекламу или статью о "Военном параде". Причем газета обязуется материал не править и не комментировать. А за это истцы отказываются от своих претензий.
Стараниями уже другого юриста недавно было заключено еще одно мировое соглашение, но уже между бывшими супругами. Для этого адвокату пришлось предпринять несколько устрашающих действий по отношению к ответчику.
Юрист напугал ответчика
Независимый юрист Александр Островский горазд на разные адвокатские хитрости и известен своими нестандартными ходами. Иногда он даже прибегает к средствам устрашения, как это произошло и в данном случае.
Случилась обычная история: Инна Ш. развелась со своим мужем-коммерсантом, но выписываться он из ее квартиры не хотел, хотя уже купил себе другую. На правах собственника он регулярно наведывался к бывшей подруге жизни, периодически устраивая скандалы с ней и тещей в присутствии малолетней дочери. Но порой он забывал, что Инна уже не его жена, и как-то раз потребовал от нее исполнения супружеского долга. Естественно, это закончилось банальным скандалом.
Но к этому времени к делу по просьбе Инны подключился Островский. В декабре прошлого года от имени своей доверительницы он подал в Перовский суд иск о принудительном отселении, а ей посоветовал написать заявление в милицию о попытке изнасилования. Уголовное дело в милиции возбуждать не стали, да Инна и сама не хотела сажать коммерсанта — просто сам факт данного заявления давал ей дополнительный козырь, подтверждающий, что с таким человеком жить нельзя. Это был первый тактический ход.
Бывший муж Инны, будучи риэлтером, — человек далеко не бедный: вскоре после развода он купил себе квартиру и машину, за ним числится еще несколько квартир; еще до развода он зарегистрировал по адресу жены некую китайскую фирму. Зная все это, юрист предложил еще одну хитрость. Он посоветовал клиентке подать иск еще и о разделе совместно нажитого имущества. Ответчик не смог бы доказать, что квартиру и автомобиль он приобрел на свои деньги, накопленные после развода. Официально его зарплата была невысокой, что подтверждала и сумма выплачиваемых им алиментов. А если выяснится, что средства у него появились в обход налоговых органов, то тогда коммерсанту грозят более серьезные неприятности.
Адвокат продумал также способ, как избавить Инну от уплаты высокой госпошлины по иску. Женщина должна требовать не раздела имущества, а определения половины супружеской доли. Тогда она должна будет заплатить только 10% минимальной зарплаты.
На первом же заседании Островский подал ходатайство об установлении всего объема имущества ответчика. Для этого надо истребовать уставные документы китайской фирмы, получить из ГАИ сведения о количестве машин ответчика, а из Департамента муниципального жилья и налоговой инспекции — о всей его недвижимости. Суд ходатайство удовлетворил.
Бывший супруг не на шутку разволновался. Тогда Островский и предложил ему мировую: Инна отказывается от имущественных претензий, а он выписывается из ее квартиры и перерегистрирует фирму на новый адрес. "Подумаю", — ответил риэлтер и уже через два дня сообщил юристу о своем согласии. После утверждения судом мирового соглашения личные отношения между бывшими супругами даже улучшились.
"Нетипичная" болезнь
Как выясняется, страховые полисы вовсе не бесполезны. Халатность врачей оборачивается печальными последствиями для пациентов, и тогда медиков можно призвать к ответу с помощью страховой компании. В данном случае, правда, медики отделались легким испугом, потому что суд постановил взыскать с них всего лишь 2 млн рублей за моральный ущерб мужу женщины, умершей по их вине. Сотрудники страховой фирмы говорят, что это первый случай, когда медикам придется расплачиваться за причиненный ими вред.
У пенсионера Владимира Тимонова в больнице умерла жена. Ее лечили от болезни почек, хотя надо было вырезать аппендицит. Овдовевший Тимонов тогда обратился в АО "МАКС", где была застрахована жена, с просьбой провести независимую медэкспертизу. Ее заключение гласило, что в смерти виноваты врачи, не сумевшие правильно поставить диагноз.
Тогда вдовец подал в Хорошевский суд Москвы иск к поликлинике #128 и горбольницам #67 и #52, где "лечили" пациентку. Требовал он сравнительно немного — всего лишь 10 млн руб. за моральный ущерб. Однако ответчики себя виноватыми не считали, ссылаясь на "объективные трудности диагностики", возникшие из-за "нетипичного протекания болезни". Суд удовлетворил их ходатайство о проведении судебно-медицинской экспертизы, которая должна была решить, можно ли было в той ситуации правильно поставить диагноз. Тимонов понял, что без адвоката ему не обойтись, и обратился к Денису Калашникову.
В суде Калашников утверждал, что причиной смерти была халатность медиков, хотя в акте судебно-медицинской экспертизы говорилось, что виной всему — "рутинный уровень диагностирования" в больницах и недостаток опыта у врачей. Однако адвокат, поддержанный специалистами из страховой компании, настаивал на том, что, даже несмотря на царящую рутину, на всех этапах лечения у врачей была объективная возможность поставить правильный диагноз. Просто не надо было отмахиваться от жалоб пациентки на "застарелый аппендикс".
Тогда медики избрали другую тактику. Они стали доказывать, что Тимонов — ненадлежащий истец, поскольку возмещения морального вреда якобы вправе требовать лишь потерпевший. А Тимонов, мол, от них никак не пострадал. Но адвокат отмел эти заявления, сославшись на постановление Пленума Верховного суда России (20 декабря 1994 года), согласно которому "моральный вред может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников".
Обосновывая сумму 10 млн, Калашников обратил внимание суда на то, что Тимонов — инвалид второй группы. Детей у него нет, и после смерти супруги он лишился в жизни единственной опоры. Причем он лично был свидетелем бездушного отношения к его жене, что доставило ему немало страданий. Но на судей, как правило, действует не красноречие, а логика, и в итоге иск к 52-й больнице был отклонен, а больница #67 и поликлиника, чьи сотрудники виноваты в смерти Тимоновой, должны заплатить всего по миллиону каждая. Теперь адвокат с клиентом готовят иск о возмещении материального ущерба в связи с расходами на похороны.
Испорченный праздник
Мы уже не раз писали о делах, следствие по которым проводилось откровенно халатно. Однако прокуроры закрывают на это глаза, и в итоге суды перегружены незначительными делами, в которых можно было бы разобраться еще на стадии следствия. Защитники же, вскрывающие ошибки следствия, натыкаются на стену непонимания, как это произошло с адвокатом из 84-й консультации Межреспубликанской коллегии Сергеем Давыденко и его стажером Ириной Темрякович. Они защищали некую Ирину П., обвинявшуюся в нанесении тяжких телесных повреждений (ч. 1 ст. 108 УК, до 8 лет) своей подруге. Ситуация осложнялась тем, что сын потерпевшей — сам милиционер, а обе женщины в момент происшествия были, мягко говоря, нетрезвы. Дело было возвращено на доследование.
Июньским вечером 1995 года работница столовой при фабрике "Военохот-3" Ирина П. вместе с тремя подругами и бывшим мужем отмечала свой день рождения у себя на работе. Погуляли неплохо: впятером выпили четыре бутылки водки и бутылку шампанского. Пришло время расходиться, но тут с Ириной случилась истерика. Она схватила нож и закричала, что не хочет жить. Ее коллега Татьяна В. попыталась отнять нож у именинницы, но та ее ранила ножом в живот. Как это произошло свидетели не видели, но факт истерики у Ирины подтвердили.
"Скорую" вызывать не стали, потому что крови почти не было, а за Татьяной как раз пришел ее сын — сержант милиции. Дома женщине стало плохо, и тогда ее отправили в больницу. Врачи отнесли ранение к разряду тяжких телесных повреждений, а потерпевшая написала заявление в милицию о том, что нанесла их Ирина П. Однако в СО ОВД "Северное Медведково" уголовное дело против Ирины возбудили только через полтора месяца. Арестовывать ее не стали, и обвинение предъявили только в октябре. В его основу легли только показания потерпевшей.
Адвокат Сергей Давыденко, к которому обратилась обвиняемая, и помогавшая ему стажер Ирина Темрякович прежде всего подали ходатайство о прекращении уголовного дела, поскольку никакими объективными доказательствами показания потерпевшей не подтверждались, причем не был даже проведен осмотр места происшествия. Вещественные доказательства, в том числе и нож, также изъяты не были. Правда, следователю через два месяца принесли некий халат со следами крови, но биологическую экспертизу не проводили. Адвокат со стажером настаивали, что произошел несчастный случай: Татьяна, пытаясь отнять нож, сама себя ранила, что, кстати, не исключала и судебно-медицинская экспертиза. Об этом говорила и обвиняемая, но потерпевшей, чьи показания были довольно запутанны, следователь верила больше.
В ноябре 1995 года дело передали в Бабушкинский суд Москвы. Там тоже не обошлось без процессуальных нарушений. Так, например, был допрошен дополнительный свидетель обвинения, которым оказалась дочь помощника прокурора Бабушкинского района, дружившая с сыном потерпевшей. По закону ее вообще не могли привлекать как свидетеля (по этой причине судья просила отправить дело в другой суд, но в Бабушкинской прокуратуре ей отказали).
Девушка показала, что подсудимая приходила в больницу к потерпевшей и извинялась перед ее сыном, что якобы косвенно подтверждает ее вину. Однако сама Ирина П. утверждала, что, извиняясь, она имела в виду совсем другое: "Не уберегла".
Однако судмедэксперт, допрошенный в суде, на вопрос адвоката ответил, что подтверждает свое заключение, данное следствию. Давыденко просил суд оправдать Ирину за недоказанностью преступления, но суд отправил дело на доследование, решив, что требуется дополнительная экспертиза. На днях кассационная инстанция Мосгорсуда отклонила протест прокурора по этому поводу.
АЛЕКСЕЙ Ъ-ГЕРАСИМОВ,
МАКСИМ Ъ-СТЕПЕНИН