На выставке, открывшейся в гамбургской галерее Renate Kammer, представлены полдюжины архитектурных проектов Захи Хадид. Пока из них осуществлены только три, остальные, по-видимому, так и останутся проектами. Эти обстоятельства отнюдь не мешают считать Заху Хадид полномочным представителем мировой архитектурной элиты.
Заха Хадид стала архитектурной знаменитостью в начале восьмидесятых, когда выиграла международный конкурс на застройку вершины горы в Гонконге. Завороженные каллиграфической тонкостью и изяществом ее проекта, критики не пожалели восторгов — не проект клубного здания предложила Хадид, а запечатленный рывок дикой птицы, нависший над скалой сгусток энергии, метафору летящего пространства. Впрочем, и позже никто не ленился оттачивать перо в описании работ уроженки Багдада, обосновавшейся в Лондоне и преподающей нынче в самых престижных английских университетах и знаменитой AA (школе Архитектурной ассоциации), которую когда-то сама закончила. Только воспитание, кажется, не позволяет журналистам назвать Заху безумной, поэтому для нее выдумывают более сложные определения — непревзойденная звезда архитектурной акробатики, последовательная ненавистница прямых углов и прочие эвфемизмы.
Ироничные авторы осведомляются, не страдают ли головокружением официанты, работающие в баре в Саппоро, построенном по ее проекту (все стены наклонные, ни одного прямого угла, центральная лестница зависает как застывший смерч, вызывающе едкие цвета), авторы серьезные просто пишут, что все проекты Хадид, находящейся под влиянием супрематизма Малевича, Лисицкого и Леонидова, литературны, шокирующи и хороши только как графика. Несмотря на это, каждый новый, принципиально "дискомфортный" проект первой дамы современной архитектуры непременно публикуют журналы, без ее работ не обходится ни одна представительная антология, ни одно исследование по архитектуре XX века.
Прямые углы действительно ненавистны Хадид, и правда, что она последовательно игнорирует ненаклонные стены. Но это делают и другие архитекторы, которых Филипп Джонсон в 1988 году включил в свою этапную выставку "Деконструктивизм", обозначившую рождение нового архитектурного направления. Однако другим ее участникам достается куда больше достойных объектов и куда меньше язвительной критики. Хадид же продолжает выигрывать конкурсы, но реализовывать ее буквально колючие (от обилия острых углов) проекты по-прежнему мало кто решается. Кроме бара в Японии построено одноэтажное здание пожарной части мебельной фирмы Vitra (Вайль-ам-Рейн), которое можно считать компромиссом между дерзкой мечтой архитектора и реальностью готового здания, а так же жилой комплекс в берлинском районе Гроппиус-Бау.
Два года назад Хадид выиграла заказной конкурс на здание Уэльского оперного театра в Кардиффе — зрительный зал и фойе оперы помещены внутрь четырехугольника неправильной формы, корпуса вспомогательных служб обрамляют его, повторяя трапециевидную форму ("проект оперы, напоминающий в плане гильотину, был расценен жюри как революционное решение", — комментировала Times). Эта победа вызвала панику у населения, директор оперы лорд Дэвис вынужден был спешно уверить горожан, что проект будет принят только с их согласия. Такового не последовало. Видимо, не будет реализован и проект медиа-парка в Дюссельдорфе, уязвимый избытком темперамента.
Кажется, что особо настороженное отношение к Захе Хадид вызвано не ее принципиальным радикализмом — история архитектуры чтит дерзких мечтателей, чьи проекты принципиально нереализуемы, больше, чем честных домостроителей. Не в ее заведомом пренебрежении архитектурными догмами — построить нечто немыслимое готов каждый амбициозный архитектор. Не пресловутым дискомфортом ее проектов, где действительно нет места человеку, с его врожденным стремлением к удобству и несовершенным вестибулярным аппаратом — современная архитектура давно пожертвовала гуманизмом ради холодной репрезентативности и демонстрации возможностей новых строительных технологий. Но Заха Хадид бесконечно искушает реальность мечтой, стремясь нарушить законы геометрии и физики, причем делает это абсолютно серьезно. Современный мир уже готов выдержать вопиющую иронию, даже в таком супердорогом и респектабельном виде искусства, каким иногда становится архитектура. К безудержному пафосу, вызванному исключительно поиском "идеального способа структурирования пространства", к не формальной, а идейной верности классикам русского авангарда, маниакально стремившимся к духовным вершинам, ко всему, что дорого Захе Хадид, пестующее свою стабильность общество, помнящее, чего стоит реализация утопии, относится с напряженной подозрительностью и плохо скрытым восхищением.
ОЛЬГА Ъ-КАБАНОВА