Стройка подземного комплекса на Манежной площади после победной сдачи Мемориала на Поклонной горе — столичный объект номер два, по значению уступающей лишь суперидеологическому объекту номер один — храму Христа Спасителя. История "ямы", как пренебрежительно окрестили в народе ударную стройку на Манежной площади, кажется и уникальной и показательной — в ней отразились все этапы постперестроечной российской жизни от периода интенсивных иллюзий до нынешнего напряженного ожидания худшего. В канун пятилетия рождения идеи нового Манежа — завершения архитектурного конкурса на реконструкцию площади — стоит проследить перипетии превращения этой идеи в реальность, поскольку работают над этим проектом не только два десятка проектных организаций и исследовательских институтов, над ним работает и быстро меняющее и реальность, и иллюзии время.
В своих дерзаниях всегда мы правы
Самая сладостная составляющая процесса создания текста о новом архитектурном проекте — это слушать рассказ архитектора о том, какое замечательное произведение будет подарено городу и миру в результате реализации этого проекта. Вид искусно выполненного макета и вдохновенное повествование вызывают прилив немотивированного оптимизма. Им заражаются все — начальство, утверждающее проект, журналисты, описывающие его, и граждане, эти описания читающие. Апофеоз подобного энтузиазма можно наблюдать ежедневно в 12.30 на выставке "Москва--Берлин". Там на мониторах демонстрируется фильм Александра Медведкина "Новая Москва", созданный в 1938 году. Камера скользит по макету, как по реальному городу: на освободившемся после взрыва храма Христа Спасителя месте высится, как настоящий, Дворец Советов с монументом Ленина, венчающим грандиозный небоскреб вместо шпиля. Роскошный проспект, ведущий к апофеозу тоталитарной архитектурной мысли, начинается от гостиницы "Москва". Именно ради этой предполагаемой магистрали и был снесен в 1934 году торговый малоэтажный квартал Охотного ряда между гостиницей и Манежем, ради нее готовы были пожертвовать даже этим памятником русского ампира. Но метаморфозы, запечатленные на кинопленке, как всем теперь видно, реализовались вполне фрагментарно. Ныне не проспект, а имя руководителя проектных работ двух московских суперстроек Михаила Посохина (как говорят, в скором времени главного архитектора Москвы) связывает места, где растет храм и роется новый Манеж.
Судьба этих двух проектов, решительно изменяющих привычный облик исторического центра Москвы, складывается по-разному. Суперобъект номер один был встречен общественностью с негодованием, и его целесообразность еще совсем недавно оспаривалась с искренним пылом и отменным гражданским пафосом, однако храм возводится такими исключительно скорыми темпами, что кажется людям наивным явленным чудом. Стройка на Манежной, встреченная со сдержанным энтузиазмом, все заметнее раздражает уставших от бесконечной хляби и грохота у стен Кремля горожан, готовых признать ее происками дьявола. Можно представить, как она раздражает высокопоставленных кремлевских жителей.
Будни великих строек в веселом грохоте
Москвичи, не достигшие пенсионного возраста, помнят Манежную площадь исключительно как большой пустырь, служивший плацдармом для маневров войск, боевой техники и ликующих трудящихся, проходящих на государственные праздники парадом перед Мавзолеем. Основное достоинство плоской покатой площади, теперь навсегда, похоже, утерянное, — роскошный вид, открывающийся на Кремль, как только выйдешь с Тверской. Потеря вида не такая уж незначительная утрата — любимые и привычные картинки цепко схвачены памятью горожанина, и расставаться с ними трудно. Поэтому возведенные сегодня конструкции, фиксирующие основные высоты комплекса на Манежной (со стороны гостиницы "Москва" видны перекрытия всех этажей будущего торгового мола — два наземных и один подземный, а со стороны Александровского сада уже возведены арки двух наземных этажей) и закрывающие привычный обзор, вызывают стойкое раздражение прохожих и заметную неприязнь профессионалов.
Архитекторы, не имеющие отношения к Манежу, уверены, что выход стройки на поверхность — серьезный градостроительный просчет, которого в первоначальном варианте не было. Архитекторы, непосредственно причастные к нынешнему проекту, уверяют, что создают новую градостроительную ситуацию и новые точки обзора, к которым все в конце концов привыкнут. В этом, безусловно, есть правда — за три года любоваться на заборы, котлованы, краны, бетономешалки, толпы рабочих и гневно указывающего на все это истукана-маршала надоело до невозможности. Чтобы отвлечься от активно стимулирующей депрессию масштабной картины, можно для утешения посмотреть на макет будущего Манежа, установленный в строительной бытовке рядом с парадным входом в гостиницу "Москва". Именно созерцание макетов, как уже было замечено, способно вселять разнообразные надежды.
Нам ли стоять на месте
Но когда смотришь на этот макет, сначала удивляет банальность проекта, потом — ханжество. Совершенно ординарно решенная городская поверхность, стандартное наполнение подземных этажей и редкие, словно извиняющиеся, культурные знаки. Комплекс будет состоять из трех подземных и одного наземного этажей, нижний — технический, остальные заполнены торговыми площадями, ресторанами быстрого питания (под землей не бывает роскошных) и детскими кафе (на наземном уровне). Все интерьеры центральной части объединены общим дизайнерским решением, каждый уровень стилизован под определенный исторический период — чем ниже, тем древнее. Поверхность должна представлять ХХ век. Судя по ней, Москве в последнем веке второго тысячелетия не сильно повезло с архитектурой.
Наземная часть разбита на три зоны — культурную (площадь искусств у здания "Манежа"), транспортную (около гостиницы "Москва") и рекреационную (посередине). На площади наличествует несколько световых фонарей, связывающих наземную и подземные части комплекса, негусто расставленные фонари и фонтаны, а у Александровского сада — водоем, имитирующий реку Неглинку, на "небережной" будут стоять бюсты почти полусотни (не пугайтесь) московских князей и царей, созданных вдохновением Зураба Церетелли. Напротив "Националя" планируется возвести часовню из оптического стекла, задуманную, как известно, самим столичным мэром, известным неутолимым пристрастием к уникальным культовым сооружениям. Под землей неподалеку от конного маршала разместится небольшой археологический музей с законсервированным археологическим раскопом. Так будет выглядеть ТРК — торгово-рекреационный комплекс — на Манежной площади. Задумывался он совсем не так прозаично.
Мечта прекрасная, еще неясная уже зовет
Без имени архитектор Бориса Улькина до сих пор не обходится ни один разговор о новейшей истории Манежа. Еще пять лет назад он был известен только в профессиональной среде и считался то ли чудаком, то ли гением. После Манежа большинство коллег решительно склоняются в сторону более лестного определения, возможно, независимо от того, что гениальным архитектором назвал Улькина сам президент России. Больше никто из представителей профессии от главы государства подобной характеристики не получал.
Улькин выиграл конкурс на реконструкцию Манежа летом 1991 года. Это случилось легко — конкурс был камерный, заказной, участвовало в нем пять-шесть коллективов, премия была незначительна, и никому в голову не могло придти, что проект может быть осуществлен — семь подземных этажей, мемориальная площадь на поверхности, Неглинка в прежнем русле, исторический театр, концертный зал, восстановление часовни Александра Невского, археологический музей, киноконцертный комплекс с органным залом, офисы, зимний сад, фонтаны, декоративная скульптура, детский игровой центр, художественный салон. "Жизнь, безусловно, список обогатит..." — писали журналисты, вдохновленные обаянием Улькина и его акварелей, в 1994 году. Жизнь, как и следовало ожидать, никого не обогатила.
Еще во время подготовки к конкурсу его участники чувствовали себя не вполне удобно — заказ считался конъюнктурным. Никто не предвидел грядущего Беловежского соглашения, анекдот о выходе России из состава СССР считался только анекдотом. Всем казалось, что реконструкция только предлог, чтобы разрыть площадь и пресечь таким способом многочисленные манифестации демократически настроенных граждан, требовавших свободы Литвы. Последующие исторические события на время отодвинули всякие разговоры о новых стройках. История с Манежем оказалась забытой, но не надолго.
На политическую сцену новой России вышли новые люди, носители новых идей, в том числе и архитектор Борис Улькин, внешне совершенно не похожий на прежних архитектурных начальников — постных, в застегнутых на все пуговицы темных костюмах. Проект реконструкции Манежа был показан Ельцину и захватил его. Было решено строить дивный подземный квартал, равного которому нет в мире. Журналисты охотно рассказывали о грядущих чудесах. Проект вместе с его создателем перешел в ведение проектного института МНИИПОКОЗ, с руководством которого у Улькина отношения как-то не сложились. Прагматичное руководство пыталось проект решительно упростить, поскольку стало ясно, как трудно будет его финансировать. Проект вместе с его пылким создателем создателем перешел в другой проектный институт — "Мосинжпроект". Работы начались — площадь разрыли. Горожане с удивлением рассматривали обнажившиеся фундаменты старого квартала.
Тем временем проект повергался различным экспертизам, в том числе и английских фирм, не самых известных, но вполне респектабельных. Англичане признали, что строить столь глубокое подземелье невозможно из гуманистических и прагматических соображений — людям на такой глубине находится вредно, а затраты окупятся очень не скоро. И предложили свой вариант, который не понравился столичному начальству безродным космополитизмом с признаками английского колониального стиля. Доработанный в мастерской #11 "Моспроекта-2" под руководством Дмитрия Лукаева, архитектора умеренного и трезвого, среднестатистический проект, не такой возвышенный, как у Улькина, и не такой рационалистичный, как у англичан, был в конце концов одобрен градостроительным советом и принят к исполнению. Улькин от участия в работе над Манежем отказался и исчез, говорят, уехал в Америку, где снова выиграл какой-то конкурс.
Год назад руководителем работ был назначен Михаил Посохин — родовитый представитель архитектурной номенклатуры, одетый в строгий костюм, застегнутый на все пуговицы. К осени этого года основные наземные работы должны быть закончены.
Москва моя, ты самая любимая
Комплекс должен быть завершен к очередной великой дате — 850-летию Москвы. Будет ли он закончен к этому времени, сказать трудно, опыт Поклонной показывает, что в результате строительного штурма можно одержать победу. Останется ли у руля московских строек прежнее начальство, эту победу одержавшее, не известно. История Манежа учит не загадывать далеко вперед и мечтать осторожно. Если все пойдет по-прежнему, стройка, пусть ценой большой крови, но завершится. Москва получит новое место массовых гуляний. Не хуже и не лучше старого Арбата и мемориала на Поклонной горе. Великий голландский архитектор Берлага утверждал, что плохо задуманное не должно быть построено. Классик архитектуры посрамлен. Задуманный как бы случайно (ведь заказчиком первоначального архитектурного конкурса было управление внешнего благоустройства и озеленения Москомархитектуры) и прекраснодушно проект, пройдя самые разные стадии реализации, превратился в гигантскую стройку у стен Кремля (дальше наступать некуда), окончание которой не сулит никакой архитектурной удачи.
В уважающих себя мировых столицах каждому большому проекту в историческом центре предшествует стадия всестороннего обсуждения, полноценная дискуссия о его целесообразности, точный расчет (муниципальные проекты строятся на бюджетные деньги, а акционерное общество "Манеж" так и не может похвастаться серьезными инвесторами), крупный архитектурный конкурс с приглашением мировых архитектурных звезд. Мы же не привыкли стоять на месте и думать о правомерности своих дерзаний. Манежная площадь будет реконструирована, даже если Дума вдруг примет решение о денонсировании проекта.
ОЛЬГА Ъ-КАБАНОВА