В центре сегодняшнего обзора беспрецедентное в истории России дело: Конституционный суд отменил ограничения при допуске адвокатов к защите по делам, связанным с государственной тайной (см. об этом также Ъ за 28 марта). Довольно значима также победа адвокатов в арбитражном споре с таможней, поскольку с этим учреждением не многие в силах потягаться. Гражданский процесс, связанный с конфликтом между главами подмосковных администраций разных уровней, и уголовное дело против якутского коммерсанта выявляют проблемы судопроизводства на местах. А в заключение — тема мошенничества.
Революционеры
По закону "О государственной тайне" (от 21 июля 1993 года) люди, арестованные за разглашение этих тайн, лишены права на выбор адвоката. А вдруг защитники узнают что-то такое, что им знать не положено? Адвокаты, в свою очередь, удивляются, поскольку выданные секреты очень часто являются таковыми лишь для российских граждан — за границей это тайны полишинеля. Тем не менее к участию в защите по таким делам до сих пор имели доступ только те, кто имел "первую форму допуска" к получению секретной информации по уголовному процессу (то есть в полном объеме). Таких адвокатов не более десяти. Их коллеги и подзащитные считают, что профессиональный уровень этих адвокатов во многом оставляет желать лучшего, а сами они напрямую зависят от ФСБ, которая и расследует дела о шпионаже и измене Родине. Следователи ФСБ предлагают обвиняемым "своих" защитников, но тем самым ограничивается право на выбор адвоката и нарушается право человека на защиту. Защитники же, не принадлежащие к узкому кругу избранных, не заинтересованы в оформлении допуска, так как по закону "О государственной тайне" на них накладываются определенные ограничения, мешающие профессиональной деятельности (например, запрет на выезд из страны). Этой проблемой с июня 1995 года по 27 марта 1996 года занимался Конституционный суд.
В июне 1995 года Военный суд Московского округа отказал обвиняемому в шпионаже (ст. 64 п. "а" УК) Владимиру Гурджиянцу в ходатайстве об участии в деле адвоката Мособлколлегии Дмитрия Штейнберга, который не стал оформлять пресловутый допуск. Суд сослался на ст. 1 и 21 закона "О государственной тайне", в которых специально оговаривается необходимость получения гражданами допуска к гостайне. Но там ничего не сказано об адвокатах, исполняющих свой профессиональный долг. Тогда Штейнберг обратился в Конституционный суд, потребовав признать эти статьи закона неконституционными "в той мере, в какой они ограничивают права обвиняемого на выбор защитника".
Вскоре аналогичную жалобу в Конституционный суд подал его коллега, адвокат Мособлколлегии Семен Ария, заслуженный юрист России, ветеран адвокатуры, защищавший обвинявшегося в шпионаже Вадима Сенцова. А за два дня до начала процесса такие же жалобы поступили от адвоката Санкт-Петербургской коллегии Юрия Шмидта и адвоката коллегии "Мосюрцентр" Владимира Волкова. Первый — защитник обвиняющегося в шпионаже Александра Никитина, второй — Валерия Бугрова. Все четыре самостоятельные жалобы суд объединил в одно производство, и 14 марта этого года состоялось первое заседание.
Штейнберг и Ария отстаивали на слушаниях одну точку зрения. Они ссылались на международный пакт "О гражданских и политических правах" от 16 декабря 1966 года, не допускающий ограничений при осуществлении права на защиту. Этот пакт признала и Россия, когда вступала в Совет Европы. А в соответствии с ч. 4 ст. 15 ее Конституции в случае расхождения законов России о правах человека с аналогичными международными нормами права применяться должны последние.
Штейнберг отметил, что эти нормы являются частью правовой системы России. На примерах Франции, Германии и США он показал, что государственная тайна там охраняется не менее строго, чем у нас, однако никаких "допусков" там нет и выбор защитника не ограничивается. Ария же показал, что если буквально толковать закон "О государственной тайне", то тогда надо применять его и в отношении судей с подсудимыми. Это прямой путь к сталинским "тройкам" и Особым совещаниям. Шмидт ко всем этим доводам добавил еще один: закон не предусматривает приостановки дела в связи с оформлением адвокатом допуска. На это требуется примерно месяц, в течение которого обвиняемый остается в заключении.
Кроме того, адвокаты отметили, что закон "О государственной тайне" действует в сфере административных правоотношений и не регулирует участие защиты в уголовных процессах. Последнее относится к Уголовно-процессуальному законодательству. Так что, по мнению адвокатов, из всего ими сказанного следует, что применение статей закона "О государственной тайне" в тех делах, в которых они участвуют, неправомерно.
По ходатайствам адвокатов были заслушаны заключения экспертов. В частности, профессоров Александра Ларина из Института государства и права и Александра Бойкова из Института прокуратуры. В целом они поддержали позицию защитников, хотя Бойков был более сдержан в оценках. Суд принял во внимание и соображения президента Федерального союза адвокатов России Александра Клигмана и председателя Гильдии российских адвокатов Гасана Мирзоева, выразивших солидарность с изложенной позицией.
Конституционный суд согласился с позицией адвокатов и 27 марта вынес решение, что закон "О государственной тайне" конституционен, однако право на защиту не может быть ограничено ни при каких обстоятельствах. Теперь адвокаты могут участвовать в защите без всяких "допусков".
Дмитрий Штейнберг прокомментировал это решение как "большой шаг в направлении демократизации процесса правосудия". Такое решение для России беспрецедентно, и некоторые адвокаты называют его "революцией в области защиты прав человека в нашей стране". Кстати, в Военном суде Штейнбергу уже сообщили, что никаких препятствий защитникам больше чинить не станут.
С таможней улажено
С таможенниками спорить бесполезно и опасно — слишком многое от них зависит. Однако на днях адвокаты из 45-й юрконсультации Межреспубликанской коллегии Александр Гавриленко, Георгий Слепнев и юрист московского госпредприятия "Моринрасчет" Михаил Павлюков окончательно выиграли арбитражный спор с Балтийской таможней (Санкт-Петербург), взыскав с нее 1 млрд 243 млн рублей. Юристы утверждают, что до этого многие безуспешно судились с таможней.
В 1994 году ВАО "Совбункер" закупило в Европе оборудование для АО "Морской порт Санкт-Петербург" и доставило его по назначению. Деньги за оборудование "Морской порт" перечислил "Моринрасчету", а те — Минфину. Однако таможенных платежей никто не внес.
Не дождавшись денег, Балтийская таможня в августе 1995 года почему-то списала со счета "Моринрасчета" 1 млрд 243 млн рублей. После бесплодной переписки с таможенными инстанциями руководство "Моринрасчета" обратилось к адвокатам Александру Гавриленко и Георгию Слепневу. В декабре прошлого года они вместе с юристом "Моринрасчета" Михаилом Павлюковым направили иск в Арбитражный суд Санкт-Петербурга и Ленинградской области к Балтийской таможне о возврате из госбюджета денег, незаконно списанных с "Моринрасчета", и возмещении убытков (имелось в виду 18 млн рублей госпошлины за судебное разбирательство).
В феврале этого года состоялся процесс. Адвокаты и юрист, доказывая справедливость требований своего доверителя, ссылались на Таможенный кодекс (ТК). Его 118-я статья гласит, что плательщиком таможенных платежей является декларант, а согласно ст. 172 ТК, декларант — это или лицо, перемещающее товары через границу, или таможенный брокер. Однако "Моринрасчет" товаров через границу не перемещал и брокером тоже не является. Этим занимались "Совбункер" и "Морской порт". Почему к ним-то никто не обращается? Уж наверное не потому, что "Порт" и Балтийская таможня находятся в одном здании через стенку друг от друга. Получается, что "Порт", чьи представители, кстати, заполняли таможенную декларацию, получив оборудование на $7 млн, остается при своем. А вот "Моринрасчет", получивший за свои финансовые функции всего 20 млн рублей, должен просто так отдать 1 млрд 243 млн.
Таможенники в ответ ссылались на то, что "Моринрасчет" — лицо, ответственное за финансовое урегулирование и при этом "перемещавшее" товар. Однако это звучало очень неубедительно, и суд согласился с истцом, приняв решение об изъятии денег из бюджета и возвращении их "Моринрасчету". Ответчик из своих денег должен возместить истцу еще и судебные издержки. На днях апелляционная жалоба таможенников была отклонена.
Тяжба глав администраций
Как ни многообразны сюжеты на тему трудовых споров, в большинстве из них присутствует один и тот же мотив — увольнение начальством подчиненного из-за личной неприязни. Бывает, что руководители не брезгуют при этом и подлогом документов. Дело осложняется, если события происходят где-то на периферии и в тяжбу вовлечена местная администрация. Например, в Ногинском районе Московской области рассорились глава городской администрации Владимир Лаптев и глава Кудиновской сельской администрации Валерий Рачков. Первый уволил второго, но адвокат Мособлколлегии из консультации "Центральная" Александр Корелов вместе с доверенным лицом Рачкова Александром Тахтаровым доказали, что для этого не было никаких законных оснований. Правда, чтобы закон восторжествовал, пришлось побегать по инстанциям.
В июне 1994 года Лаптев своим постановлением уволил Рачкова "за однократное грубое нарушение трудовых обязанностей" (ст. 254 КЗОТ). Характер нарушения в приказе об увольнении не указывался, а письменных объяснений с Рачкова не взяли, хотя этого требует ч. 1 ст. 136 КЗОТ. После этого в местной газете "Богородские вести" началась кампания против Рачкова (вот, например, красноречивый пассаж одной из статей: "Главы, не прыгайте выше головы").
Рачков обратился к адвокату Александру Корелову. Одновременно он выдал доверенность на представление своих интересов в суде Александру Тахтарову. Дело о его восстановлении на работе в прежней должности и выплате зарплаты за вынужденный прогул слушалось в Ногинском городском суде. Представители ответчика (главы городской администрации Лаптева) представили суду некую справку о допущенных Рачковым нарушениях при выделении земельных участков, которые раздавались за якобы не выполненные работы для ногинской администрации. К справке, однако, не прилагался акт проверки, который должен был подписать сам Рачков, и документы, на основании которых она была составлена. Из ответов представителя ответчика в суде выяснилось, что справка написана 15 мая (она не была датирована). А значит, применять по ней взыскание нельзя, поскольку ко дню увольнения (20 июня) истек отпущенный на это КЗОТом месячный срок (ч. 2 ст. 136). При этом справка, как утверждали представители истца, вообще подложна: подписавший ее заместитель главы администрации Ногинска Золотухин не мог не знать, что все работы — прокладка дороги, установка декоративных постаментов и т. д. — на самом деле были выполнены. Золотухин сам фотографировался на фоне этих постаментов еще до проверки (фотографию представили суду) и ездил по той самой дороге. А раз он знал о том, что его справка не соответствует действительности, то документ подложный.
Тем не менее суд его из дела не исключил, но сосредоточился на акте проверки Кудиновской администрации КРУ, где отмечалось пять "недостатков и упущений" в хозяйственно-финансовой деятельности администрации. Среди них, например, такие: несвоевременно поставлена на баланс администрации легковая машина. Но Корелов с Тахтаровым объяснили, что сразу этого сделать было нельзя, поскольку не была еще продана старая машина (сельской администрации полагается только один автомобиль). Или, например, Рачков подписал чистую чековую книжку для выплаты зарплаты учителям. Оказалось, что книжку принесла в больницу, где в то время лежал Рачков, его бухгалтер. Деньги учителя получили. Все остальные "упущения" были аналогичными. Хотя суд не истребовал должностных инструкций, где указан круг обязанностей главы администрации, Корелов с Тахтаровым сами их представили, утверждая, что за все эти нарушения отвечать должны замглавы и бухгалтер. Однако суд счел все упущения "грубыми финансово-хозяйственными нарушениями, несовместимыми с занимаемой Рачковым должностью". В иске ему отказали, а Мособлсуд в июле 1995 года отклонил кассационную жалобу, хотя даже прокурор в своем заключении указал, что в действиях Рачкова "нет вины и нет вреда".
Но на днях президиум Мособлсуда удовлетворил надзорную жалобу, согласившись с доводами адвоката и доверенного лица о том, что суды обеих инстанций не изучили обстоятельств дела, не указали, каким нормативным актам противоречат действия Рачкова и не проверили его доводы об уважительных причинах нарушений, не нанесших при этом никакого вреда. Дело передали на новое рассмотрение в суд первой инстанции, но уже другого района, рекомендовав при этом рассмотреть вопрос о возмещении Рачкову морального вреда (сам истец об этом не заявлял).
Однако Корелову и Тахтарову еще предстоит побороться, поскольку в прокуратуру Московской области ими подано два заявления о возбуждении уголовных дел о должностном подлоге, совершенном Ногинской администрацией, и о клевете на Рачкова в "Богородских вестях" (Ногинская прокуратура ранее отказала в их возбуждении). Кроме того, в Ногинском суде ждут своей очереди четыре иска о защите чести и достоинства оскорбленного той же газетой Рачкова.
Невольно складывается впечатление, что чем дальше от столицы, тем больше простор для местной правовой самодеятельности. Следующее дело — из Якутии.
Коммерсант у разбитого корыта
В глубинке и денег в обороте меньше, и с властью надо держать ухо востро. Местные же адвокаты зависят от властей, поэтому часто приходится прибегать к помощи московских адвокатов. Так поступил и бизнесмен из Якутска Владимир Утков, обратившийся к адвокату из Мособлколлегии Юрию Руттеру (юридическая фирма "Руттер и партнеры"). Коммерсант взял кредиты в разных местах, но расплатиться в срок не смог по независящим от него обстоятельствам. И все бы ничего, но говорят, что в одном из банков-кредиторов имели свои интересы родственники очень больших людей, а им эта задержка не понравилась. И сидеть бы Уткову шесть лет, но защитник Руттер вытащил его из тюрьмы, правда, тянулось это дело полтора года.
Директор ИЧП "Вилия" Владимир Утков в августе 1993 года взял кредиты в двух якутских банках и у коллеги-коммерсанта для закупки крупной партии продовольствия. Общая сумма кредитов составила 400 млн рублей и $300 тыс. На эти деньги Утков закупил в ФРГ разных продуктов и на десяти самолетах ИЛ-76 доставил в Якутск. Однако с финансами в республике Саха было туго, и товар плохо раскупался. Ожидаемой отдачи не получилось. Тогда Утков решил "прокрутиться" на немецком пищевом оборудовании и спортинвентаре, для чего летом 1994 года взял еще один банковский кредит на 300 млн рублей, а в департаменте Пенсионной службы Якутии — вексели на 1 млрд рублей под залог своей производственной базы стоимостью в три с лишним миллиарда. Причем за прошлогодние кредиты, на которые он получил отсрочку, коммерсант уже начал расплачиваться.
Однако с оборудованием из ФРГ ничего не получилось — в августе 1994 года сотрудники якутского МВД, получившие оперативную информацию о хранящемся у Уткова оружии, задержали его. При обыске у него дома обнаружили запертый металлический ящик с пистолетом, а на даче — патроны. Утков заявлял, что все это оставил у него некий приятель, а о пистолете внутри ящика он ничего не знал. Эти показания ничем не опровергались, а на пистолете отпечатков пальцев Уткова не обнаружили. Но ему вменили хранение оружия (ч. 1 ст. 218 УК, от 3 до 8 лет) и арестовали. Московские друзья Уткова обратились к адвокату Руттеру.
В это же время следователь выпускает коммерсанта из СИЗО, и тот летит в ФРГ, чтобы оформить заказ и заплатить $292 тыс. за товар. Когда Утков вернулся, его опять посадили, и поскольку проплаченный товар принимать здесь было некому, то он так и остался в Германии.
А тем временем в МВД Якутии поступили заявления от кредиторов бизнесмена о возбуждении против него дела о мошенничестве, что и было сделано. Уткову вменили ч. 3 ст. 147 УК (мошенничество в особо крупных размерах, от 4 до 10 лет). Его адвокат пытался доказать, что дело о кредитах — арбитражное, поскольку умысла на хищение, по его мнению, явно не было: Утков действительно покупал товар для реализации, но сами милиционеры ему и помешали. При этом он начал уже расплачиваться по кредитам, а залог под вексели в три раза превышал их стоимость. Однако к нему не прислушались и в феврале 1995 года передали дело в городской суд Якутска. Утков получил шесть лет, а Верховный суд Якутии оставил приговор в силе. По надзорным жалобам прокурору Якутии и председателю Верховного суда Якутии Руттер также получил отказ.
Тогда он направил надзорную жалобу председателю Верховного суда России. Дело истребовали из Якутии в Москву, все предыдущие решения опротестовали и предложили прекратить дело — по эпизоду с оружием за недоказанностью, а по мошенничеству — за отсутствием состава преступления.
В декабре прошлого года в Верховном суде Якутии состоялись новые слушания, но адвоката к ним не допустили, а протест Верховного суда РФ отклонили. Дело еще раз истребовали в Москву, и уже в марте этого года судебная коллегия Верховного суда РФ протест удовлетворила и Уткова по всем эпизодам оправдала. Причем даже участвовавший в заседании прокурор согласился с доводами адвоката.
15 марта Уткова освободили, но вернулся он в пустую квартиру: конфисковали все, вплоть до елочных игрушек. Хорошо еще, что дачу не успели пустить с молотка. Сейчас Руттер с помощником отправились в Якутск, чтобы помочь Уткову возвратить деньги и нераспроданное имущество (если таковое осталось). Впереди еще гражданский процесс о возмещении коммерсанту морального ущерба.
Валютные мошенники
Не секрет, что сесть можно даже за разбитое стекло (мы рассказывали о такой истории в прошлом обзоре). Поэтому даже в самом простом деле не следует пренебрегать услугами адвокатов. Мало ли, какой следователь попадется.
Этот случай может быть своеобразным уроком: не покупайте валюту где попало и у кого попало. Вас могут обмануть, как это произошло с "челноком" Дмитрием К. Он приобрел валюту в неком обменном пункте, который был прикрытием для мошенников, но под следствием оказался сам коммерсант. Помогла ему выпутаться из этой истории адвокат Мосгорколлегии из бюро "Падва, Розенберг и партнеры" Элеонора Сергеева.
Ее подзащитного в январе этого года задержали на Шереметьевской таможне: у него обнаружили подложную справку Мосстройэкономбанка о покупке крупной суммы долларов, с которыми он намеревался вылететь в Арабские Эмираты. Таможенники составили протокол о нарушении таможенных правил (ст. 278 Таможенного кодекса: штраф от 100% до 300% стоимости товара с его конфискацией). Это нарушение предусматривало и уголовную ответственность, поскольку сумма была значительной (больше $16 тыс.). Протокол и акт изъятия валюты были направлены в Московскую авиатранспортную прокуратуру.
По факту нарушения таможенных правил было возбуждено уголовное дело по ст. 169-1 ч. 1 (нарушение таможенного законодательства, санкция до пяти лет с конфискацией). Поняв, что дело плохо, обвиняемый обратился к адвокату Элеоноре Сергеевой. По материалам дела она выяснила, что "челнок" купил валюту в обменном пункте на одном из таможенных складов аэропорта, где получал товар из Эмиратов. Работники склада посоветовали ему не бегать в банк, а поменять рубли в находившемся здесь же ларьке, что коммерсант и сделал. Там же он получил и справку с печатью Мосстройэкономбанка. Но печать оказалась поддельной, а менялы, естественно, исчезли.
Работники склада подтвердили показания Дмитрия К., а допрошенный по ходатайству адвоката представитель банка рассказал, что это не первый случай, когда от их имени выдаются подобные справки. По этим фактам уже возбуждались уголовные дела. Завели такое дело и на этот раз.
Сергеева заявила следователю ходатайство о прекращении дела в отношении Дмитрия К., так как в его действиях нет состава преступления: он не знал о подложности справки и не имел прямого умысла на нарушение таможенного законодательства. А в данном случае только наличие такого умысла могло бы явиться основанием для обвинения. Следователь посопротивлялся, но уголовное дело все же прекратил по изложенным в ходатайстве адвоката основаниям.
АЛЕКСЕЙ Ъ-ГЕРАСИМОВ,
МАКСИМ Ъ-СТЕПЕНИН