В романе Бориса Виана "Осень в Пекине" между двумя главными героями происходит следующий разговор — ключ ко всей книге. "Зачем вы строите здесь железную дорогу, это же пустыня?" — "Какая же это пустыня, если здесь есть железная дорога?" Благое начинание, впрочем, заканчивается вполне по-виановски, трагически и абсурдно: железная дорога из-за ошибки в проекте проходит через единственное в пустыне здание — отель, где живут строители, инженеры и другие организаторы проекта, и разрушает его.
Жизнь оказалась благосклонней литературы. Палм-Спрингс кажется на первый взгляд миражом: однако чудесный голливудский оазис посреди калифорнийской пустыни, окруженный иссушенными и выжженными солнцем горами, абсолютно реален. Газоны как в Гайд-парке, и лавры, и розы, и пальмы; автострады носят имена Фрэнка Синатры и Боба Хопа; 10 тыс. бассейнов, 125 площадок для гольфа, 300 теннисных кортов — гуляй — не хочу, и все на территории 25 на 62 км. Здесь не ходит общественный транспорт, потому что в каждом гараже стоит как минимум Роллс-Ройс. Сложив вместе состояния местной публики, можно погасить внешний долг Америки. Только зачем: есть более интересные возможности потратить деньги. Местный гольф-клуб — самый закрытый гольф-клуб в мире, вступительный взнос — 175 тыс. долларов. Еще в Палм-Спрингс любят наряжаться. Закупки происходят приблизительно 3-4 раза в неделю. По сути местные дамы почти профессионально занимаются двумя видами спорта: с 6 до 11 утра — гольфом, после обеда — шоппингом. Американские знаменитости одеваются только в европейское: новоиспеченный американец родом из Франции Жак Селлам отлично понял тягу опрятных и рациональных американок к европейской иррациональной изысканности, и его бутик "Даниэль Фокс", вместивший на двух этажах весь парижский шик, продает по 23000 нарядов в год (не считая безделушек, сумочек и прочих аксессуаров, поскольку американки предпочитают покупать комплекты целиком, как маскарадные костюмы). Бедным рабам красоты приходится попотеть: как-то не принято носить вечернее платье без чулок или коготок — и это при 30 градусах в тени... Днем, впрочем, можно слегка расслабиться: дамы завтракают в полдень в компании близких подружек, надев только половину драгоценностей, платья от Шанель, Мюглер или Монтана и укрыв себя от солнца широкополыми шляпами. Но вот вечером приходится натягивать полную сбрую: ни один день не обходится без гала-приема, и хотя частные кухни оснащены всеми чудесными выкрутасами технической мысли, все это великолепие простаивает: каждый вечер Палм-Спрингс ужинает в ресторанах. Особенной популярностью пользуются псевдофранцузские заведения Валлорис и Сен-Жермен, где по вечерам можно ослепнуть от сияния звезд: Фрэнк Синатра, Майкл Дуглас, Мишель Пфайфер, Фэй Даноуэй — лишь начало списка постоянных клиентов.
Но главный сюрприз ожидает франкомана на выезде из Палм-Спрингс, на автостраде Палм Каньон Драйв. На самой границе с пустыней стоит версальский Пети Трианон. Это тоже не мираж, а всего лишь римейк. Называется величественное строение "Отель Живанши и Спа", и его украшает эмблема короля солнца. Со своими балюстрадами и перистилем, 98-ю комнатами в стиле Ренессанс и Ампир и креслами Луи XV, розовыми кустами в саду и оранжереей оно кажется нарисованным Мансаром или Ле Нотром. То, что происходит внутри, тоже можно назвать "обновлением" или "возрождением", хотя сами посетители называют то, что происходит во "дворце Живанши", смешным шлепающим словом "pampering", а французы шепелявым словом "сhouchotage", что по-русски переводится "ласка", "хола", "уход", "нега" и так далее. Официально же в этом шедевре архитектурного плагиата помещается Институт красоты имени Юбера де Живанши. Там очаровательных, и без того ухоженных дам и безупречных джентльменов приводят в форму, омолаживают, массируют и поглаживают, уминают, обдают душами и обмазывают кремами, стригут и маникюрят, нафабривают и налачивают — и делают все это двадцать пять ангелоподобных созданий в белом, каждое из которых запросто могло бы претендовать на степень магистра искусств красоты. Знаменитости обоих полов свободно перепархивают из одного кабинета в другой, но никогда не случается досадных пересечений: Лиз Тэйлор или Сильви Вартан не рискуют столкнуться с Кирком Дугласом или Фрэнком Синатрой по дороге от косметички к маникюрше, в белом халате и с питательной маской на лице — маршруты в этом лабиринте строго рассчитаны.
Создатель всего этого великолепия, седовласый мэтр, кутюрье и ближайший друг Одри Хэпберн — уже одного этого было достаточно, чтобы снискать ему популярность в Штатах, ведь Одри с ее шармом, элегантностью, одухотворенностью и оленьими глазами воплощает американскую мечту, но не каждодневную, а идеальную, "любовь небесную" — сумел открыть для себя Америку, стать "самому себе Колумбом". Первой клиенткой в его Версале была Нэнси Рейган, приехавшая в сопровождении подруги и трех телохранителей получить свою порцию pampering. За ней потянулись другие знаменитости — и теперь в роскошных дворцовых залах беспрерывно кого-нибудь холят и лелеют перед вечерним гала-приемом. Но предварительно они попадают в руки настоящего волшебника. Это Оливье Эшодмэзон, артистический директор Spa Givenchy, мастер, взмах кисточки которого стоит миллионы. Среди его клиенток — Одри Хепберн, Джеки Кеннеди, Анна Английская, Каролина Монакская, Мирей Матье. Его девизом могла бы быть шутка Уальда: "Есть только женщины уродливые и женщины накрашенные".
ЕЛЕНА Ъ-БРАГИНСКАЯ