Вчера на 54-м году жизни скоропостижно скончался Егор Гайдар. Его называют главным строителем нового российского государства или разрушителем страны. "Гайдаровские" экономические реформы считают спасением от голода и национальной катастрофы или живодерским экспериментом, выкинувшим из нормальной жизни миллионы людей. Для одних Егор Гайдар — герой, для других — враг. Но никто не отрицает масштаба роли, которую сыграл в истории России последних 18 лет этот человек. Место в учебниках истории за Егором Гайдаром уже зарезервировано, а оценки в данном случае второстепенны.
Начало политической карьеры Егора Гайдара выглядело каким угодно, но только не многообещающим. Став вице-премьером в правительстве реформ Бориса Ельцина осенью 1991 года, Егор Гайдар вместе с группой своих единомышленников отвечал за экономическую политику нового кабинета. Чтобы было понятней, в каких условиях эти люди заступили на пост, можно напомнить, что одним из самых популярных экономических терминов тогда было словосочетание "гуманитарная помощь", а главным экономическим показателем — график ее поставок в страну. И когда в одном из интервью вице-премьера спросили, как бы он хотел уйти в отставку, Егор Гайдар ответил: "По итогам дебатов о бюджете на 1993 год". Было похоже на шутку. А вице-премьер не шутил.
16 января 1992 года Егор Гайдар отвечал в Верховном совете РСФСР на вопросы депутатов. До жесткого конфликта между президентом с народными депутатами было далеко, но правительство уже долбили и ярые противники, и ближайшие соратники Бориса Ельцина. Спикер Руслан Хасбулатов призвал правительство поменять, еще более резко высказывался вице-президент Александр Руцкой — про розовые штанишки. С какими-то там вице-премьерами тогда в российском парламенте особо не церемонились. Однако запомнилась в тот день не резкость парламентариев, а самообладание вице-премьера, который каждый свой ответ начинал со слов "имею честь доложить уважаемому депутату". Умение держать себя в руках, сохранять присутствие духа в любых обстоятельствах было одной из самых примечательных черт Гайдара-политика.
Его самообладание основывалось на твердой уверенности в себе и правоте своего дела. Егор Гайдар не сомневался в необходимости и даже неизбежности определенных действий осенью 1991--зимой 1992 года, став одним из лидеров "кабинета камикадзе". Уверенность в собственной правоте позволяла Егору Гайдару идти на непопулярные решения — это умение не было хорошо знакомо многим его политическим современникам и в значительной степени безвозвратно утрачено теперь.
Последовательность Егора Гайдара часто оставляла его без союзников. Его правительство реформ было открыто для критики со всех сторон, его партия "Демократический выбор России" с трудом могла найти партнеров для самой кратковременной коалиции. Однако вместе с тем и правительство, и партию можно было назвать как угодно, но только не бесцветными или идеологически невнятными.
При этом Егор Гайдар умел пойти на компромисс в тех случаях, когда считал, что его цена приемлема ради общего успеха. Поэтому он не подал в отставку весной 1992-го, когда Борис Ельцин публично уволил одного из ключевых игроков гайдаровской команды — министра топлива и энергетики Владимира Лопухина (его место занял Виктор Черномырдин). Решение было принято без Егора Гайдара, и он серьезно думал об отставке. Однако "все достигнутое нами еще предельно непрочно... реформы еще в высшей степени обратимы. Можно было, конечно, сделать красивый жест — уйти, но это напрочь перечеркивало бы все, чего с таким трудом удалось добиться",— вспоминал потом об эпизоде сам Егор Гайдар.
И это нежелание напрочь перечеркивать все, чего с таким трудом удавалось добиваться, звучало в политической биографии Егора Гайдара еще не раз. В декабре 1994-го он во главе числившегося партией власти "Демвыбора России" фактически ушел в оппозицию к президенту Борису Ельцину из-за начала войны в Чечне. Решение стоило "Демвыбору" поддержки половины партии и мест в следующей Думе, однако Егор Гайдар был убежден в том, что большей угрозой для демократического проекта в России является начинающаяся война. Сопоставимой угрозой он счел возможное поражение Бориса Ельцина на президентских выборах в 1996 году — и поддержал его кандидатуру.
Несмотря на то что еще с января 1994 года Егор Гайдар не имел никакого формального отношения к исполнительной власти, а с началом нулевых фактически вовсе ушел из публичной политики, он считал себя государственным человеком. В 1995 году, будучи формально в оппозиции, он предложил политическую комбинацию, которая сорвала вынесение вотума недоверия правительству Виктора Черномырдина. В последние годы он с головой ушел в научную и экспертную деятельность, поскольку считал это более полезной работой, чем присутствие в публичной политике. Не делать то, что не считаешь нужным,— дорогое удовольствие. Егор Гайдар считал, что может себе это позволить.
Он считался неважным оратором, но немногие выдерживали открытую дискуссию с оратором Гайдаром. И на самом деле, одно дело просто хорошо говорить, а другое — уметь найти в себе силы для того, чтобы сказать нужные слова в нужный момент. Для этого надо быть уверенным в собственной правоте.
Егор Гайдар был предельно уверен в себе, когда 3 октября 1993 года призывал всех сторонников президента и демократии собираться на Тверской, чтобы защитить страну от восставшего на Пресне Верховного совета. В завершение того телевыступления он сказал: "Наше будущее в наших руках. Если мы его проиграем, нам не на кого будет пенять, кроме нас самих. Я верю в наше мужество. Я верю в здравый смысл общества. Я верю в то, что мы не можем сегодня проиграть".
Собственно говоря, к людям тогда должны были обращаться сам Борис Ельцин или, в крайнем случае, премьер — Виктор Черномырдин. Но, согласно большинству имеющихся свидетельств, тем вечером, в тот момент с присутствием духа, уверенностью в себе и верой в это "мы" и в это "наше" из всех троих лучше всего было у Егора Гайдара. Таким он и умер, а мы не проиграли.