В Библиотеке иностранной литературы прошел вечер, посвященный Шеймасу Хини — лауреату Нобелевской премии по литературе 1995 года. Правда, если быть точнее, вечер был приурочен ко Дню Святого Патрика и назывался "'Нобелевское эхо' в ирландской литературе". Потому вспоминали и всех предыдущих великих нобелевских лауреатов, рожденных на этой загадочной земле: Уильяма Йейтса (1923), Бернарда Шоу (1925), Сэмюэла Бекетта (1969). Но главным героем стал Хини. О нем говорили (а в вечере приняли участие известные столичные переводчики, литературоведы, актеры, а также посол Ирландии Ронан Мерфи) с глубоким уважением; с неподдельным воодушевлением читали его стихи и отрывки из недавнего выступления перед Нобелевским комитетом. Кто-то, правда, отметил некоторую закономерность: нобелевскими лауреатами ирландцы становились тогда, когда в истории их страны наступали переломные моменты. В 1923-м закончилась гражданская война; в 1995-м появилась надежда на разрешение нынешнего североирландского конфликта. Тем не менее спор о том, получил ли Хини премию как поэт, или как ирландец, не был развит. В чем же присутствующие оказались единодушны, так это в утверждении в современной мировой культуре "ирландского феномена". Родившийся в многодетной семье фермера из глубинки, Хини с самого раннего детства бы одарен особым поэтическим видением мира. Его первый сборник — "Смерть натуралиста" — вышел в 1966 году и сразу был благосклонно отмечен публикой. Потом уже были и "Дверь в темноту", "Конец судьбы", "Остров покаяния". В Хини увидели достойного продолжателя традиций ирландской истории, культуры и, конечно, языка. Сам он писал, что начал свое "путешествие по просторам Вселенной, а затем — и языка". Ныне в России его имя ставят в один ряд с Бродским, Мандельштамом, Ахматовой. Впрочем, и сам поэт признался в этом родстве в своей нобелевской речи. С Бродским они были даже друзьями. Однажды, когда Бродский после окончания культурного фестиваля, проходившего под Хельсинки, сидел вместе с Хини у костра, он вдруг неожиданно сказал: "Следующую премию получишь ты". Так и случилось.
Соб. инф.
"Зеленый взгляд" был недолог
Первый международный фестиваль/семинар экологических фильмов в Санкт-Петербурге "Зеленый взгляд" завершил свою трехдневную работу. Однако это мероприятие не следует считать первым в России, так как в 1992 году Институт экомедиа из Фрайбурга и Институт Гете уже проводили подобный фестиваль в Москве. На нынешнем смотре было представлено 28 фильмов и телепрограмм из 7 стран. Составители программ не ограничивались ни годом выпуска фильмов, ни определенным кинематографическим жанром (соревновались научно-популярные, документальные и анимационные работы); понятие "экология" трактовалось весьма широко — в конкурсе участвовал даже знаменитый "Гагарин" Алексея Харитиди. В жюри вошли журналист-эколог Наталья Великодная (Москва), представитель Европейского Союза по программе "Окружающая среда для Европы" Йорген Гневеков (Германия), режиссер Роберт Эппле (Франция), киносценарист и режиссер Аркадий Тигай (Петербург). Призы получили: в номинации "За самое оригинальное решение" — фильм "Наше общее будущее" (Яква Вехва Лахти, Финляндия); в номинации "Новый взгляд" — "Свинская медицина" (Стен Иенсен, Дания) и фильм "Есть ли у Петербурга будущее?" (Алексей Дубровский, Финляндия--Россия); в номинации "Зеленая перспектива" — фильм "Даниель Г.: Моя жизнь после транспортного инфаркта" (Сигрид Фалтин, Петер Охлендорф, Германия); в номинации "Смелый фильм" — "SOS над городом" (Владислав Тарик, Россия). Лучшим фильмом для детей — "Моя любимая маленькая планета" (Жакус-Реми Гирерд, Франция).
Соб. инф.
Нордически выдержанное искусство
В субботу в муниципальной галерее "А-3" открылась выставка шведского художника из Гетеборга Хокана Ренберга. Как показалось, господин Ренберг — сторонник по-нордически сдержанной, минималистской формы, как в пластике, так и в собственных артистических текстах, написанных в жанре максим. Если бы эти тексты разместили непосредственно под опусами художника, то у зрителя была бы возможность подольше задержаться перед его живописью и рельефами. В данном же виде выставка заслуживает полутора-двухминутного осмотра. Одна треть этого времени уйдет на любование качественными масляными красками, которые г-н Ренберг методично накладывает шпателем на пластиковые листы, другая — на рассматривание умело стянутых болтами цинковых рельефов. Остаток времени можно было бы посвятить беседе с художником, если бы он ежедневно дежурил в зале в ожидании посетителей. Как представляется, художник уповает на известную сентенцию Андре Мальро ("Если работу освободить от изобразительности, от сюжета, от мотивов, метафор и символов, то останется одна лишь живопись"), высказанную, правда, почти сорок лет назад.
Соб. инф.
Поезд снова прибудет — для Анны Карениной
В Петербурге начались съемки так называемого локала (вид Дворцовой набережной с каретой на льду, пейзаж с паровозом в Лисьем Носу, сцены без участия актеров, но с дублерами) фильма "Анна Каренина". Будущий фильм — совместное производство Icon productions — студии Мэла Гибсона, "ТриТэ" и "Ленфильма". Съемочная группа находится в предвкушении "Оскаров" — фильм Гибсона "Храброе сердце" выдвинут на соискание наград американской киноакадемии по 10 номинациям. Новую постановку осуществляет Бернард Роуз, оператор — Дэрин Окада, художник — Джон Маейр, продюссер — Брюс Дэви. Это восемнадцатая экранизация романа Толстого. В поединок с пошлостью и поездом после Греты Гарбо, Вивьен Ли, Татьяны Самойловой и других вступает Софи Марсо. Вронского сыграет Шон Бин, Левина — Альфред Молина, Китти — Миа Киршнер. Об исполнителе роли Каренина пока не сообщается. Работа в России рассчитана на четыре месяца, актеры прибудут 15 апреля.
Соб. инф.
Концерт памяти музыканта
Очередной концерт Московской джазовой ассоциации собрал в столичном Доме кино больше, чем обычно, и музыкантов на сцене, и публики в зале. Но повод для встречи был, увы, невеселым: 2 января этого года недалеко от американского города Денвер погиб в автокатастрофе выдающийся российский тромбонист Вячеслав Назаров. Президент Джазовой ассоциации Юрий Саульский, коллеги и друзья уфимца Назарова (в их числе был и актер Михаил Глузский) говорили о том, кто был просто безупречным мастером своего не очень заметного для широкой публики дела. Дебютировал он со своим трио на куйбышевском джаз-фестивале в 1974 году, и с тех пор сменил место работы только дважды: сначала он играл в группе тромбонов оркестра Павла Лундстрема, а затем в камерном джаз-ансамбле "Аллегро". В последние годы он жил в США, куда еще до него успели один за другим перебраться его коллеги по ансамблю — начиная с руководителя Николая Левиновского и кончая братьями Курочкиными — музыкантами-предпринимателями, которые в настоящее время управляют делами российско-американской компании по торговле музыкальной электроникой A&T Trade. Эта компания и стала спонсором вечера. На нем выступили два с половиной джаз-оркестра: коллектив Олега Лундстрема под управлением Владислава Кадырского начал концерт с дежурной аккуратностью (но зато сыграл пьесу самого Назарова "Мой четвероногий друг Потап"), "МКС-бенд" Анатолия Кролла завершил вечер напористо и с блеском, а еще пол-оркестра — это бывшая "Мелодия", кое-как составленная и находящаяся сейчас, видимо, в низшей точке своей карьеры. Несмотря на разбитый рояль, как всегда к месту прозвучала импровизация Игоря Бриля, представительно выступил квинтет Станислава Григорьева, но наибольший творческий и чисто человеческий пафос отличал все-таки игру квинтета саксофониста Игоря Бутмана, сохраняющего дух легендарного "Аллегро" и, следовательно, самого Назарова. Те же, кому эти имена и названия ничего не говорят, могут вспомнить телесериал "Три мушкетера" и арию "О лилии" Атоса — за Вениамина Смехова ее пел Вячеслав Назаров, который вполне мог бы преуспеть и на поприще эстрадного вокала, но остался с джазом — теперь уже навсегда.
Соб. инф.