В предстоящие неделю-две мы станем свидетелями решения Конституционного суда по вопросу, подлинное экономическое и политическое значение которого, возможно, станет по-настоящему очевидным только через несколько лет. Оставляя в стороне громоздкое юридическое определение, сформулируем в экономических терминах: речь идет о свободе миграции.
Ъ уже излагал суть иска в Конституционный суд о проверке соответствия Основному закону страны практики введения рядом регионов процедуры регистрации приезжающих граждан. Установив ограничительный сбор за регистрацию новоприбывших, власти этих регионов (Ярославская область, Ставропольский край и Москва) фактически восстановили отмененный еще до принятия новой российской Конституции институт прописки. Излишне говорить, что Конституция не предполагает существование каких-либо ограничений на выбор места жительства гражданами Российской Федерации и свободу их передвижения по стране.
Абстрагируясь от юридической стороны проблемы, посмотрим на нее с другой колокольни. Почему вопрос о миграции во всех без исключения странах мира приобрел такую остроту? Почему известный американский экономист Петер Линдерт пишет, что "политики, особенно разбирающиеся в своем деле, знают, что проблема миграции — та 'горячая картошка', которую лучше не вытаскивать из костра"? На поверхности лежит присущая массовому сознанию ксенофобия и этнические предрассудки, и если в данном случае и есть сугубо российское проявление этих естественных человеческих чувств, то только в том, что они направлены в первую очередь не столько против иностранцев, сколько против собственных граждан, подавляющее большинство которых говорят на том же языке и суть носители той же культуры. Однако глубже лежат причины, многими просто не осознаваемые, но на практике играющие едва ли не ключевую роль в формировании негативного образа приезжего, или, используя типично московский термин, "лимитчика". В основе их — боязнь конкуренции, ощущение угрозы своим экономическим интересам при ярко выраженном желании получать по максимуму, отдавая по минимуму. Как бы то ни было, но гарантированная занятость навсегда останется идеалом наемного работника, инстинктивно стремящегося устранить все потенциальные угрозы своему безответственному потребительскому отношению к работодателю. Появление на рынке труда экономически более активных рабочих-мигрантов, стремящихся утвердиться на новом месте жительства, воспринимается аборигенным населением как препятствие для реализации утопической мечты о рынке труда, на котором политику будет диктовать не наниматель, а продавец рабочей силы.
В России, если исключить Москву, в недавнем прошлом подобного рода конфликты были характерны для северных и дальневосточных регионов, где местное население постоянно стремилось всеми доступными способами ограничить трудовую активность приезжих-контрактников, которые в условиях плановой экономики резко повышали среднюю обязательную норму выработки. Москва отличается в этом отношении устойчиво сохраняющейся в обществе памятью о сопровождавшей коммунистическую экономику ограниченности материальных благ, доступных городу как столице страны. Эта рудиментарная память и подпитывает распространенный предрассудок о неизбежном снижении благосостояния по мере увеличения в городе выходцев из других частей страны.
К чести москвичей будь сказано или нет, но в подобном вопросе они мало чем отличаются от западных обывателей, до смерти напуганных конкуренцией рабочих-мигрантов. Единственное отличие в том, что неприязнь европейца или американца направлена на иностранцев, в то время как в России главный конкурент — выходец из другого города. В остальном все так же миграция рабочей силы представляется наносящей урон собственному благосостоянию; более того, именно миграция часто выступает в качестве главной причины снижения жизненного уровня, потери работы и плохого качества коммунальных служб.
Проблема, однако, состоит в том, что в условиях демократии эти дремучие в своей невежественности взгляды превращаются в политический фактор, игнорировать который не может ни один даже самый либерально настроенный и экономически образованный политик. Все прекрасно понимают, насколько опасно строить свою избирательную кампанию на призывах к свободе миграции. Правда, к примеру, в США в условиях жестких норм "политической корректности" потакание обывательскому мнению никогда не доходит до оскорбления национальных или культурных особенностей мигрантов. Все ограничивается спекуляцией на парадоксах системы социального обеспечения, позволяющей, например, в Калифорнии легальному иммигранту, приехавшему недавно, получать пособие в размере $600 в месяц при бесплатном медицинском обслуживании и продовольственных талонах. В то же время не работавшая американская домохозяйка может претендовать в старости на пособие не более $250 в месяц, во многих случаях оплачивая самостоятельно медицинские услуги. В Европе же, в отличие от США, критика иммигрантов принимает более грубые формы, которые оказываются в определенной степени эффективными, о чем свидетельствует успех на последних выборах французского Национального фронта Жана-Мари Ле Пена и австрийской партии "Свободное движение" Йорга Хайдера.
Совершенно очевидно, что после процесса в Конституционном суде вне зависимости от того, каким будет его решение, тема "иногородних" обречена быть разыгранной в ходе избирательной кампании на пост мэра Москвы. Судя по ходу судебных слушаний, которые в целом были проиграны начальником правового управления мэрии Сергеем Донцовым, городскому правительству может понадобиться массовая публичная поддержка избирателей для того, чтобы и в будущем проводить политику ограничения въезда на постоянное место жительства в Москву. В 1993 году в условиях противостояния президента и Верховного совета, постоянно ставившего подножки Юрию Лужкову, последний мог после принятия закона "О праве граждан на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации" выйти и открыто заявить, что московское правительство выполнять этот закон не намерено. Сейчас, однако, для того чтобы обойти неблагоприятный вердикт суда, потребуется именно массовая политическая поддержка. Кстати, чтобы бюрократически утопить судебное решение, не надо ни большого ума, ни особого риска: вместе с отменой местного сбора за регистрацию будет принят иной документ под иным названием, но примерно такого же содержания. Такие игры можно вести до бесконечности, поскольку президент, обязанный следить за выполнением Конституции как ее гарант, скорее всего в Москве закроет глаза на ее нарушения. Тем более что Борис Ельцин уже давно не чувствует себя провинциалом.
Единственное, что может остановить скрытую дискриминацию, так это установление в российском обществе более либерального и более трезвого экономического взгляда на проблему миграции. Как показывают исследования американских экономистов Чарльза Киндльбергера и уже упоминавшегося Петера Линдерта, если кому-то и следует вводить ограничительную практику, так это стране — донору рабочей силы. Опрокидывавшие обывательскую ксенофобию выводы о выигрыше стран, принимающих мигрантов, и потерях стран-доноров были названы "парадоксами среднего дохода" (average-income paradoxes). На многочисленных примерах было доказано, что приобретения, которые приносит миграция рабочей силы национальному бизнесу, в конечном счете значительно перевешивают те потери, которые несет рабочий класс от ужесточения конкуренции. Однако и эти потери в более долгосрочном плане оборачиваются выигрышем, поскольку приводят к повышению качества рабочей силы и ее конкурентоспособности, а следовательно, оборачиваются для целых групп занятых ростом заработков.
Расчеты показывают, что для стран — экспортеров рабочей силы в кратко- и среднесрочной перспективе действует обратная закономерность: потери национального бизнеса значительно перевешивают относительные приобретения лиц наемного труда от снижения конкуренции на рынке и некоторого роста заработной платы. Правда, парадокс есть парадокс — в долгосрочной перспективе и эти страны оказываются в выигрыше, но математическое доказательство этого является достаточно громоздким и уже не относится к рассматриваемой теме регионального протекционизма.
Такой протекционизм полностью игнорирует тот факт, что рабочая сила подчиняется тем же рыночным законам, что и любой другой вид товара. Признание приверженности рыночной концепции распределения факторов производства (проще говоря, "рынку") означает признание неизбежности свободного перемещения рабочей силы и свободной конкуренции за право занять рабочее место. Подход, который был изложен в Конституционном суде представителем мэрии, — "приезжие занимают места, которые могли бы занять москвичи" — достоин по своей экономической дремучести лозунгов Ле Пена или последователей Шенхубера. Подобно тому как 100-процентная занятость при плановой экономике оборачивалась полной деградацией рабочей силы, преференции жителям "своего" региона (республики), помимо очевидного нарушения Конституции, влекут за собой экономический застой и постепенную потерю рабочими управляемости, обусловленную превращением рынка труда в рынок продавца, а не покупателя. Разумеется, при таких условиях во всех конфликтах будет прав рабочий, а не наниматель.
Помимо чисто конкурентного эффекта свобода миграции несет и эффект получения знаний, способствует притоку одаренных людей в производство, бизнес и на государственную службу. Москва, являясь не только финансовым и политическим, но и интеллектуальным центром страны, в особенности заинтересована в последнем. В неменьшей степени от привлечения талантов из глубинки выиграют и другие регионы, качество рабочей силы которых, прежде всего в областях, требующих особо высокой профессиональной подготовки, уступает московской. В преодолении этого разрыва (точно так же, как и в закреплении его) заинтересованы прежде всего местные деловые круги, которые должны стать главными лоббистами отмены ограничительной практики, живо напоминающей о недавнем для России феодальном прошлом. Оброк, который вынужден платить работодатель за регистрацию иногородних специалистов, выглядит анахронизмом.
В устранении препятствий свободному переливу рабочей силы в конечном итоге заинтересовано и государство как таковое. Низкая мобильность является одним из факторов сохранения значительных региональных диспропорций и в уровне занятости; она консервирует безработицу, с одной стороны, а с другой — провоцирует неадекватную реакцию рынка труда на появление новых рабочих мест. Один из наиболее низких показателей безработицы среди развитых стран достигнут в США еще и потому, что для этой страны характерен наивысший уровень мобильности населения — в среднем свыше трети семей ежегодно меняют место жительства, следуя прежде всего интересам своей работы или бизнеса. Необходимость платить за право проживания в том или ином месте своей страны в иной форме, чем налоги, вызывает откровенное непонимание у всех, кто думает, что Россия уже прочно встала на путь демократического развития.
В какой-то степени вопрос о свободе передвижения и выбора места жительства является проверкой того, насколько глубоко деловые круги страны осознают свои долгосрочные интересы. Поскольку политическая элита осознает свои собственные интересы гораздо четче, политическую цену вопроса о свободе миграции мы узнаем уже в июне. В отличие от политических процессов, экономические гораздо более инертны. Хотелось бы верить, что тогда, когда придет время платить и по этому счету, цена не окажется убийственно высокой.
РОМАН Ъ-АРТЕМЬЕВ