Современный горожанин, на которого реклама ополчается со всех сторон по правилам военной науки, при одном слове "реклама" инстинктивно вздрагивает, прежде чем подумать, что и за рекламой может водиться известная эстетическая и даже музейная ценность. Что пройдет, то будет мило; морально устарев, реклама превращается из назойливого "налетай-покупай" во всего лишь невинный и ностальгический очерк быта и нравов. Это знает каждый, кто "зависал" на пожелтевших рекламных страницах какой-нибудь дореволюционной газеты. Там и содержательная часть сейчас умиляет, конечно, все эти "Вино Сен-Рафаэль — лучший друг желудка" и "Т-во Пупкин и Ко — самое знаменитое белье". Но занятно и просто рассматривать, как даже в мелочах, даже в сниженном и немного пошловатом виде все равно проступает дух и атмосфера художественной эпохи: в шрифтах, в композиции, в виньетках и в рамочках.
А был у графической рекламы и высокий жанр — рекламный плакат, который в конце XIX — начале ХХ века процвел как вид искусства, которого не чурались и виднейшие художники своего времени. Во-первых, развивались технологии тиражного воспроизведения изображений, и даже при очень большом количестве оттисков теперь можно было быть спокойным за то, что графические и колористические замыслы автора дойдут до потребителя в отчетливо читаемом виде. Во-вторых, и та новая графическая выразительность и новый язык, к которым искусство пришло совершенно без оглядки на их коммерческий потенциал, оказались очень к месту в тогдашних рекламных технологиях. Афиши Тулуз-Лотрека, скажем, так прочно воспринимаются в качестве прежде всего произведений искусства, что про их рекламные задачи не сразу и вспомнишь; более поздние плакаты Альфонса Мухи вызывают больше вопросов по части вкуса, но все равно привычно воспринимаются как хрестоматийные образчики европейского ар-нуво.
Том Первис. «Британская промышленная ярмарка», 1933 год
Теперешняя выставка Пушкинского музея сосредоточивается на британском рекламном плакате ("постере", как на англоязычный лад выражается официальное название выставки), но зато соответствующий материал подбирает крайне основательно. Сюжетов здесь сразу несколько. Во-первых, эволюция стиля — от модерна до зрелого ар-деко. Во-вторых, немного меняется специализация создателя плаката: в 1890-е и 1900-е это, скорее, именно художник-график в классическом смысле, а к концу 1920-х чаще всего уже графический дизайнер практически в современном понимании. Это сюжеты почти академические, но есть и еще один, тот, что внятен любому посетителю выставки: уровень графики, конечно, разный, но иногда все равно трудно не подивиться тому, с какой нехалтурной рафинированностью многие работы отрабатывают свою тему — коммерческую или, изредка, политически-агитационную. Хотя вроде бы и не ожидаешь такого от рекламы очередного бакалейного товара или даже какого-нибудь маршрута автобуса (рекламных плакатов лондонского транспорта на выставке вообще немало).
Притом и имена авторов тоже подчас громкие не только с точки зрения узкой цеховой специализации: есть, к примеру, Обри Бердсли, который, впрочем, до всяких чайно-кофейных мануфактур не опускался и предпочитал рекламировать журналы и книги. Есть братья Беггарстафф — псевдоним Джеймса Прайда и Уильяма Николсона, интереснейших "модерновых" графиков, которые, наоборот, именно в рекламе самого широкого профиля и состоялись. Есть авторы, которые по почерку ближе не к передовым графическим стилям, а скорее к почтенному искусству газетной карикатуры — но и на такое любопытно посмотреть. Хотя бы ради того, чтобы представить себе ту визуальную среду, в которой могли вращаться герои английской литературной классики — от Уайльда до Ивлина Во.
ГМИИ, с 22 декабря по 28 февраля 2010 года