— Когда вы узнали о том, что в Перми произошла трагедия?
— Сообщение о пожаре пришло уже после полуночи по московскому времени. Первоначально речь шла о 50 пострадавших. Потом эта цифра стала расти.
— Число пострадавших повлияло на ваше решение вылететь в Пермь?
— На подобные решения влияет множество факторов. Но число пострадавших и тяжесть ранений тоже берутся в расчет. Например, в августе этого года мы выезжали в столицу Ингушетии Назрань, где боевики взорвали РОВД. Тогда в теракте погибли более 20 и получили ранения около 200 человек.
50 и более пострадавших для любого регионального здравоохранения — очень большая и тревожная цифра. Поэтому для наших медиков, оказывающих экстренную помощь в чрезвычайных ситуациях, и была объявлена готовность на вылет.
— Как формировались бригады медиков?
— У нас круглосуточно дежурит бригада экстренного реагирования, в которую входят четыре врача, две медсестры и два инженера, отвечающих за развертывание мобильного полевого госпиталя. Если мы планируем работать на базе местных учреждений, инженеры остаются — к месту ЧС выезжает только медицинский состав. В зависимости от развития ситуации и по мере необходимости мы привлекаем специалистов из других медучреждений. Это могут быть и нейрохирурги, и комбустиологи (специалисты по ожогам). Поскольку на этот раз было известно, что пожар случился из-за фейерверков, то возникли предположения о возможных отравлениях продуктами горения и в бригаду сразу включили токсикологов.
От нашего центра работали семь врачей, медсестра-анестезист и фельдшер экстренной медицинской помощи, который владеет теми же навыками, что и медсестра-анестезист.
— Вам пришлось поработать и непосредственно на месте ЧП?
— Нет, пострадавшие уже были в пермских больницах: мы прилетели спустя семь часов после трагедии. На три часа раньше нас туда добрался аэромобильный госпиталь ЦентроСПАСа МЧС РФ, с которым мы практически всегда работаем в связке.
К этому времени уже действовал штаб по ликвидации ЧС, который распределил, в каких больницах будет работать каждая из бригад: оказывать медпомощь и определять, какие больные транспортабельны, а какие — нет. Хотя и те, кого вывезли, тоже находились в очень тяжелом состоянии. У всех ожоги большой площади: от 30 до 80-85 процентов. Поголовно у всех ожоги верхних дыхательных путей, которые добавляют 15 процентов к площади ожога и не дают дышать. Добавьте к этому отравления угарным газом.
— Что требуется для работы с подобными больными?
— Ожоговым больным нужно специальное оборудование. Они должны лежать на специальных кроватях, которых на весь Пермский край одна или две. Нужно большое количество плазмозамещающих растворов и плазмы. Требуется много аппаратов для искусственной вентиляции легких. Даже если в больницу поступает один такой пострадавший, все равно его лучше перенаправить туда, где есть опытные специалисты, хорошее оборудование и необходимые лекарственные средства.
— Говорят, что даже в московских клиниках многим эвакуированным помочь не удается?
— Смерти еще будут. В первые 3-5 суток человек умирает от ожогового шока. Затем может погибнуть от ожоговой токсимии и сепсиса.
К нам подходили родственники, спрашивали о своих близких. Если у пострадавшего было 30-40 процентов ожога и ожог дыхательных путей, но он дышал самостоятельно, то мы какую-то надежду родственникам давали. Но если речь шла о 80 процентах, мы говорили, что прогноз очень серьезный.