Руководитель издательского проекта Йельского университета Джонатан БРЕНТ уверен, что Россия до сих пор не знает своего прошлого
— Доктор Брент, вас еще не обвиняют в том, что вы украли архивы Сталина?
— Международный научный проект довольно сложно назвать кражей. О публикации архивов вождя народов я пытался говорить еще в 2000 году, обсуждал эту идею с Александром Николаевичем Яковлевым, с Росархивом. Но они никак не могли договориться между собой, решить, кому принадлежат эти бумаги. После смерти Яковлева документы перешли в собственность российского архивного ведомства. Окончательное согласование всех деталей заняло 6 лет.
— А о каких документах вообще идет речь?
— Это личный архив Иосифа Сталина.
— То есть именно эти бумаги в конце 90-х Борис Ельцин передал бывшему Институту марксизма-ленинизма?
— Да. Насколько мне известно, полная опись насчитывает более 400 тысяч предметов хранения. Это документы, письма, карты, книги, личные записки и так далее. Вся работа по оцифровке архива будет вестись вместе с российской стороной. Более того, по условиям контракта в итоге мы должны передать вашим архивистам не только оцифрованную версию всех документов, но предоставить свободный доступ к компьютерному серверу, на котором будет находиться вся база данных. Открытость архива вообще очень важный фактор: мы хотим, чтобы ученые и в Америке, и в России смогли совместно обсуждать и анализировать документы, потому что эти материалы полностью меняют существующее представление об Иосифе Сталине.
— То есть ваша цель — разрушение некоего мифа?
— Скорее, поиск истины, как ни банально это прозвучит. В архиве в числе прочих материалов есть его книги и рукописи. Есть, например, его правка одного из изданий "Краткого курса истории ВКП(б)". Сталин не просто вписывает или вычеркивает какие-то фрагменты. Он пишет поверх строчек, он как бы стирает то, что написано до него. Его правка доминирует настолько, что разобрать оригинальный текст почти невозможно. Точно так же он поступает с работой Ленина "Государство и революция". Сталин переписывает предшественника и одновременно выделяет отдельные абзацы, ставя пометку на полях "Стиль!". Он восхищается литературным стилем Ленина, учится у него, совершенствует собственную манеру изложения. Вы можете понять, что происходит с ним, как он мыслит, как реагирует, как оценивает чужие мысли и идеи.
Это очень важно хотя бы потому, что в западной историографии, особенно во времена холодной войны, Сталин предстает этаким монстром, иррациональным параноиком, почти мафиози. Но эта бумага показывает, что он совсем не такой. Все, что было создано им, возникло в результате очень вдумчивого и очень тщательного анализа, обдумывания каждой детали. Когда вы читаете эти документы, становится ясно, что идеи, которые он пытался воплотить в жизнь в Советском Союзе, не возникли просто так.
— Но если эти документы имеют такое значение для истории России, почему Росархив отдал их Йельскому университету?
— Могу назвать несколько причин. Я работал с Росархивом более 20 лет, и за это время они убедились, что мы серьезно относимся к документам. К тому же издательство Йельского университета пользуется большим авторитетом в научных кругах. Наверное, определенную роль сыграла и моя личная репутация: я никогда не давал взяток и всегда платил по счетам.
Но самое главное — я не знаю другого издателя в Америке или в России, который обладал бы достаточными средствами для того, чтобы опубликовать эти документы. Ведь архивы Сталина — очень дорогой проект, его финальная стоимость превышает 1,5 млн долларов. А заинтересовать спонсоров реальной историей очень непросто.
— Но в конце концов вам все же удалось получить грант фонда Меллона. Почему Росархив не мог поступить так же?
— Скорее всего, они бы посоветовали Росархиву найти американского партнера для реализации проекта. К тому же у Института Гувера, который тоже участвует в проекте, был крайне печальный опыт работы с российским архивным ведомством. Скажем так: в определенный момент оказалось, что пропало довольно много денег, выделенных на реализацию определенного проекта.
— А вы не боитесь, что история повторится?
— У нас есть контракт. По нему российская сторона получит деньги только после того, как предъявит законченную работу.
— Передаст вам все материалы?
— Бумаги никто и никуда передавать не будет. Они остаются в России. Мы оплачиваем работы по оцифровке архива, а потом компьютерные файлы передаются американской стороне. В Йеле специалисты сейчас разрабатывают цифровую платформу, где и будут размещены эти материалы. А специальная программа позволит ученым обсуждать в режиме реального времени каждый документ, причем в этой работе полноправно участвуют два комитета по 7 человек, представляющих обе стороны.
— Утверждают, что по условиям договора именно издательство Йельского университета получает право первой публикации архива вождя.
— Это неправда. Российская сторона имеет точно такие же права. Мы никогда ничего и никому не запрещали. Конечно, пока идет оцифровка материалов, доступ к ним будет закрыт. Но это значит, что в это время архивные документы будут недоступны и для российских, и для американских исследователей. И для немцев с французами тоже. Но после того как процесс будет завершен, ознакомиться с бумагами вождя сможет любой.
— А правда, что за доступ к архивам Сталина вы собираетесь взимать плату? Говорят, например, что годовой доступ к этим материалам обойдется в 7300 долларов.
— Я не знаю, откуда взялась эта цифра. Более того, могу сказать, что этот вопрос даже не обсуждался. Может быть, это прозвучит глупо, но я 20 лет работал в российских архивах и теперь хочу что-то сделать для России. Моя принципиальная позиция заключается в том, что в итоге все эти материалы должны оказаться в свободном доступе. Конечно, если Росархив, или, например, Московский или Петербургский университеты захотят, чтобы ученые платили, я не смогу ничего сделать. Но гарантирую — Йельский университет никогда не возьмет ни цента с русских ученых. Никакой платы за просмотр материалов не будет.
— Но на интернет-сайте Университета Вирджинии, на котором предполагается разместить эти документы, указаны вполне конкретные расценки за пользование архивными материалами.
— Этот университет не имеет никакого отношения к проекту. Действительно, сначала мы собирались скопировать цифровую платформу, которую они разработали, и даже хотели разместить материалы на их веб-сайте. Так было дешевле. Но потом от этой идеи отказались.
Для меня вообще странно, что в России обсуждают какой-то доступ к какому-то американскому серверу. Как я уже говорил, Росархив получит не только все оцифрованные материалы, но и саму компьютерную платформу. Так что основная база проекта будет находиться в Москве. Этот пункт отдельно оговаривается в нашем контракте.
— И все материалы будут находиться в открытом доступе?
— Все, которые нам удалось получить. Много документов до сих пор находятся под грифом "секретно".
К тому же пока мы говорим только о тех документах, которые были переданы из архива президента Ельцина. Хотя любой историк скажет вам, что невозможно создать полную картину того, что происходило в Советском Союзе в XX веке, до того как будут рассекречены архивы Лубянки.
В этом отношении наши страны в чем-то похожи. Все, что известно о Сталине в Америке — это на 90 процентов пропаганда времен холодной войны.
Сейчас то же самое происходит в России. За историю страны до сих пор идет борьба. Меняется государственная политика, издаются сотни книг о Сталине, выходят сотни националистических газет. Это тот самый случай, когда количество переходит в качество. В итоге появляется школьный учебник, в котором его называют "эффективным менеджером". Я надеюсь, что публикация архивов вождя позволит серьезным ученым создать новую концепцию того, что на самом деле происходило в России в середине прошлого века. Может быть, будут написаны новые школьные учебники.
— Но в российских архивах пока можно получить доступ только к документам сталинской эпохи?
— Скорее, только к тем материалам, которые заканчиваются 1953 годом. А все остальное до сих пор считается новейшей советской историей, тайны которой могут повлиять на сегодняшнюю жизнь в стране. Так что до создания настоящего учебника еще очень далеко.