"Вместо светло-голубого мы получаем темно-синий"

Дизайнер Jaeger-LeCoultre Янек Делешкевич рассказал Маше Цукановой о секретах эмальеров.

— Как вы решили делать эмалевые коллекции?

— У нас на мануфактуре есть художник Миклос Мерсель, венгр по происхождению, начавший работать в Jaeger-LeCoultre одновременно со мной. Сейчас сотрудников всего 250, а тогда были и вовсе единицы. Вообще-то Миклос по профессии часовщик, но он всегда интересовался искусством и живописью, что в какой-то момент переросло в страсть к эмали. Он мастер-самоучка. Несколько лет пробовал что к чему, как поведет себя эмаль, если ее нанести на корпус часов. Долгое время мы ничего не производили, Миклос просто экспериментировал. Проблема заключалась в ноу-хау. Эмальер — очень редкая профессия, и не существует школ, обучающих эмалевой росписи по часам. Было невероятно трудно отыскать нужные краски и понять, что с ними произойдет после нескольких обжигов в печи. Ведь обычно под действием температуры эмаль кардинально меняет цвет — это серьезный химический эксперимент. На протяжении нескольких лет мы делали эмалевые миниатюры исключительно на желтом золоте, это оптимальный металл, он требует минимального времени обжига, и оттенки на нем выглядят наиболее естественно. На других металлах те же эмали ведут себя совершенно иначе, но мы дошли и до них — и теперь перед вами миниатюры на платине.

— К какой методике вы в итоге пришли?

— Первый этап — выбор рисунка. На корпус будущих часов наносят белую бесцветную эмаль и выгравировывают на ней выбранный сюжет. По контуру эмальер наносит краски. Каждый раз, сделав мазки какой-то одной краской, он отправляет миниатюру в печь — ведь каждый цвет имеет свое время обжига. И тут возникает основная сложность, потому что краски ведут себя по-разному. Вместо светло-голубого мы получаем темно-синий, вместо красного — бурый, и так далее. Ко всему этому мы пришли опытным путем. Начали с росписей на Reverso, а потом осознали, что старинные часы Jaeger-LeCoultre часто выпускали с эмалевыми циферблатами — просто белыми или темно-синими. Так мы решили отдать дань традиции. Взяли наш знаменитый минутный репетир и выпустили его с белым эмалевым "лицом". Обычно на циферблат репетира наносят технические детали — шлифуют, гравируют. Мы взяли тот же контур, только здесь он эмалевый. Сперва на него наносят белый слой, который запекают при температуре около 800 градусов, затем рисуют цифры. В конце наносят слой прозрачного лака и вновь отправляют в печь. В отличие от миниатюр, хватает всего трех слоев.

— Миклос Мерсель до сих пор работает один?

— Со временем он обучил двух преемников, молодых Софи и Кристофа, и сейчас иногда они превосходят своего учителя, как часто бывает с учениками. Я открою вам секрет. Каждый циферблат Jaeger-LeCoultre подписан его создателем. Со стороны они вроде бы ничем не отличаются, но каждый мастер ставит свою тайную подпись на эмали. Если рассмотрите миниатюру под лупой, то найдете одни из трех инициалов. Вот видите на Венере под клеймом Swiss Made крохотные буквы BC? Это инициалы Кристофа.

— Почему вы остановились именно на Венерах?

— Венера — это сюжет, который всегда привлекал художников. В любой коллекции любого музея вы найдете огромное количество Венер разного толкования. Когда мы решили делать Венер, то просмотрели десятки картин и выбрали одну "француженку", одну "испанку" и двух "итальянок". Но это лишь начало. Мы будем продолжать серию. И я уверен, что не только в Европе, но и в Украине есть свои Венеры, которых мы просто не знаем. Если вы дадите нам репродукцию, мы сделаем с ней часы. Теоретически мы можем изготовить эмалевую миниатюру на любом из наших корпусов, но каждый раз это вопрос времени и денег. Потому что надо провести огромную подготовительную работу над циферблатом, прежде чем на нем можно будет рисовать. А после этого еще более месяца его расписывать. Над одним циферблатом работает один мастер, каждый день он продолжает начатую работу, пока часы не будут готовы.

— Они с ума не сходят?

— Да, бывает. У нас в эмалевой мастерской случаются бурные сражения и драмы. Один делает набросок, ему кажется, что это прекрасно, а второй фыркает, что это ужасно, так не делается. Доходит и до крика, и до слез. Софи пришла к нам с хорошим опытом, она занималась гравировкой, окончила школу изящных искусств. Но прежде чем взяться за миниатюры, она целый год тренировалась. Так это сложно.

— А Венеру проще рисовать, чем континенты?

— Континенты создаются совсем в другой технике. Сперва мы обрабатываем золотой циферблат. Приподнимаем его, шлифуем, вырезаем на нем ложбинки, наносим гильоше. Вокруг каждого континента вы видите тонкий золотой ободок, как бы бордюрчик — они вырезаны в самом циферблате. Между этими бордюрами потом заливают краску. Здесь используется не плотная эмаль, как на миниатюрах, а прозрачная. Через нее просматривается золотой рисунок циферблата. Континенты создать значительно проще, чем Венеру, где нужно нарисовать микроскопическую картину. Континенты — это фактически трафарет, который мы раскрашиваем в цвета карты. Прозрачная цветная эмаль безумно красива.

— Зачем было тратить время на самообразование, если можно было просто переманить мастеров с мануфактур, которые давно занимаются эмалью?

— Мы не копируем и не сравниваем свою технику с другими, мы разрабатываем собственный артистический метод. Обратите внимание на ковер в комнате у Венеры — видны тонкий узор и каждая складочка на нем. Вопрос принципа, чтобы наши мастера работали по школе Jaeger-LeCoultre. У них есть большое преимущество, все наследие марки к их услугам. Они приходят в наш музей, изучают эмалевые миниатюры прошлого века и находят утерянные секретные техники. Нам интересно обучать своих специалистов. Это очень сложная профессия, и были случаи, когда ученики не выдерживали требований и уходили. У нас строгий отбор. Все великие полотна создавались на протяжении долгого времени, художники прописывали каждую деталь, изгибы, ткань, выражения лиц. И для нас важно, чтобы все это отражалось в миниатюрах, они должны полностью соответствовать оригиналу.

— Что такого секретного есть в Музее Jaeger-LeCoultre?

— Открывая музей, мы искали и скупали наши часы повсюду: на аукционах, в частных коллекциях. В том числе нашли старинные эмалевые миниатюры, среди которых есть часы, произведенные в единственном экземпляре. Например, с портретом Кришны и индийской принцессы, сделанные в 1930-х годах. Обе эти модели сейчас находятся на выставке в Лондоне, в Музее Виктории и Альберта. Еще мы отыскали минутный репетир в технике выемчатой эмали: золотое гильоше покрыто прозрачной красной краской.